Восьмая жена Синей Бороды
Шрифт:
Когда они подошли к лавке Якоба, у прилавка толпился народ. Торговал Франц, а Якоб, Тит и гончар играли на траве в кости.
Увидев Энни в компании угрюмого громилы, Якоб и Тит синхронно подорвались с места и закатали рукава.
— Что случилось? — спросил Якоб, не сводя тяжелого взгляда с незнакомца.
— На нас напали в городе. Жана сильно избили. Он сейчас у лекарки. Ему оказали помощь, но нужно его забрать оттуда. Этот господин покажет дорогу, — затараторила на одном дыхании Энни.
— Ты цела?
— Да, со мной все хорошо.
— Тебе нужно новое платье. Твое изорвано
— И еще… Лекарка сказала, что нужно срочно возвращаться домой, — Энни не хотела вплетать в историю герцога. Если он к тому моменту уйдет от Жервезы, то и рассказывать Якобу про него и вовсе не придется. — Жану нужна помощь доктора Норриса.
— А вот это вряд ли. Одних я вас не отпущу, даже с Титом. А вместе с вами поехать не смогу. У меня товар не распродан. Я не могу вернуться домой ни с чем.
— Этот вопрос решаем, — вступил в беседу Гийом и ловко кинул набитый кошель в руки Якоба.
Якоб поймал его и высыпал в ладонь золотые монеты.
— Этого хватает? — Гийом в упор уставился на кузнеца.
Якоб хмыкнул:
— Но вы даже товар не видели.
— Сейчас и посмотрю.
Гийом подошел к прилавку, взял в руки один из ножей, повертел его, провел пальцем по лезвию.
— Хорош нож.
— Хорош, — подтвердил Якоб.
— Нам такой товар пригодится.
За Жаном отправились только Якоб и Гийом. Энни надеялась, что раз они оба цедят по полслова в год, то не разболтают друг другу ничего лишнего. Ее, как назло, с собой не взяли. Якоб оставил Тита приглядывать за лавкой, а ей велел не мешкая отправляться за новым платьем, прихватив в компанию Франца.
Как только Энни и Франц отдалились от лавки на почтительное расстояние, Франц устроил допрос:
— И что вы натворили?
— Натворили? Я все сказала твоему отцу. На нас напали какие-то головорезы.
— Просто так посреди улицы ясным днем?
— Если считаешь, что они выползают из подворотен с наступлением ночи, то ты наивней ягненка.
Франц не обратил внимания на ее выпад.
— Что за мордоворот был с тобой? И что за мерзкая птица?
— Это ворона, — обиделась Энни.
— Я когда увидел этого громилу, подумал, что вас с Жаном похитили, а тебя решили вернуть. Еще и денег приплатили, чтобы тебя приняли обратно.
— Очень остроумно!
— Так кто он, Энни?
— Приятель герцога Уэйна.
— А этот тут при чем?
— При том, что оказался в нужном месте в нужное время. Это он спас нас с Жаном.
— Энни, ты хоть представляешь от кого приняла помощь?
— От колдуна? От женоубийцы? Да я бы даже от ругару помощь приняла, чтобы спасти Жана! [прим. автора: ругару — оборотень, при этом превращение в волка происходит не через трансформацию тела человека в привычном смысле, а через выворачивание наизнанку].
— Это страшный человек, и тебе это еще аукнется. Люди просто так болтать не станут.
— Ты в своем уме? Я, что, по-твоему, должна была сказать: Нет, нет, герцог Уэйн, идите куда шли. Я буду ждать спасителя с безупречной репутацией!
— Ладно, ладно, был не прав, — примирительно поднял ладони Франц. — Просто прошу, будь осторожнее.
Гнев Энни не смягчила даже промелькнувшая в голосе Франца забота.
— Ты такой заботливый, —
— А что с ним станется? — неподдельно удивился Франц. — Ведь на нем заживает все как на собаке.
Энни покачала головой. Она была настолько зла на Франца, что даже не подумала о том, что ей представилась возможность побыть наедине с любимым. Напротив, ей смотреть на него не хотелось, а разговаривать так тем более.
Франц не понимал, почему Энни на него злится. Он пытался разговорить ее, показывал ей прилавки с тканями и шитьем, но Энни шла, смотря прямо перед собой, и казалось, забыла, что ей нужно выбрать платье.
Через какое-то время она все же опомнилась и завернула в первую попавшуюся лавку. Единственным желанием ее было быстрее купить платье и вернуться назад.
Торговец сначала раздумывал, стоит ли уделять покупательнице должное внимание. Выглядела она так будто гроша за душой не имеет — платье старое, пыльное, бесстыже разорванное у горловины, волосы растрепанные, собранные в небрежную косу. Такие все пересмотрят, перелапают грязными пальцами, а купить, не купят. Единственное, что заставило его оторвать зад от скамейки и скривить улыбку маячившая за спиной девки внушительная мужская фигура. Может, парень привел ее приодеться, потому что к такой замарашке и притронуться тошно.
— На какую сумму рассчитываем и что желаем? — торговец смотрел поверх головы Энни, обращаясь к ее, как он думал, благодетелю. Навскидку он оценил уровень его достатка как средний и приготовился показать грубые, но добротные вещи.
— Платье для сеньоры.
— Платье для меня, — ледяным тоном произнесла Эниана. Ей не понравилось такое явное пренебрежение ее персоной. Такое она терпеть не собиралась. — Не сомневайтесь, денег у меня достаточно, чтобы скупить половину вашего товара.
Торговца поразило несоответствие между ее внешним видом и манерой поведения. Она держалась с достоинством и теперь он уверился, что она не из простых. Не было в ее словах ни вызова, ни бахвальства, только спокойная констатация факта.
Мало ли что в жизни бывает, подумал торговец, у богатых свои причуды. Может, развлекаются так, переодеваясь в голытьбу.
Теперь улыбка торговца приобрела совершенно иной оттенок — услужливый. Сам он кружился по лавке волчком, выбирая изысканные платья из шелка, парчи, бархата, расшитые жемчугом, золотом, с искусно вышитыми цветами в сложном переплетении стеблей.
Эниана выбрала шелковое платье, струящееся и воздушное, цвета весеннего неба. Торговец хотел было отговорить ее, что платье слишком простое, но когда она подобрала в пару к нему жемчужный пояс, он согласился, что девушка выглядит в этом наряде превосходно. Раньше Энни никогда не видела такого разнообразия. В Ольстене продавались простые, удобные вещи. Была и швея, но она не обладала и третью мастерства, с каким были пошиты предложенные торговцем наряды. Глаза Энни загорелись. Она примерила еще одно платье — темно-синее, тяжелое, бархатное с кокетливым вырезом горловины, расшитым серебряной нитью.