Восьмой Артефакт
Шрифт:
— Как насчёт встретиться в понедельник в обеденный перерыв в столовой?
Его глаза просияли:
— Договорились! Я буду ждать тебя за столиком у крайнего правого окна!
Они поднялись, и он галантно предложил свой локоть. Гермиона улыбнулась, взяла его под руку, и они направились к камину, кинув взгляд на столик, где сидел Малфой с компанией, но там уже никого не было.
Уилл предложил попрощаться с Роном и Парвати, и Гермиона согласилась. Они подошли и пожелали друг другу хорошего вечера. Рону явно хотелось задать вопрос, не вместе ли они отправятся домой, но он благоразумно промолчал, видимо, решив, что увидит
— Ещё раз спасибо за вечер и до встречи в понедельник! — Гермиона поцеловала его в щёку.
— До встречи! — он с видимым сожалением попрощался.
Позже, когда она лежала в своей постели, ей пришла в голову непрошенная мысль: почему, когда она танцевала медленный танец с Малфоем, она ощущала внутреннее волнение, и его прикосновения обжигали, а когда она танцевала с Уиллом, то не чувствовала ровным счётом ничего?
В понедельник Гермиона сидела в приёмной и ожидала появления министра. Выходные прошли спокойно, она навещала родителей и заглянула к Поттерам в воскресенье на чай. Гарри не было, он был на срочном вызове, и они поболтали с Джинни. Гермиона вскользь упомянула, что видела Рона, когда была на свидании с Блэром, и выдержала допрос с пристрастием от подруги. Но толком нечего было рассказывать, встретились, пообщались, поцеловали друг друга в щёчку. Договорились о встрече в столовой министерства. Джинни, конечно, прежде всего интересовали чувства Гермионы к Уиллу, но тут она пока воздержалась от комментариев. О том, что она танцевала медленный танец с Малфоем, Гермиона решила не упоминать, потому что сама не знала, как к этому относиться.
Хлопнула дверь, и в приёмную вошёл Малфой. Сегодня он был, как всегда, собран и деловит. Серый костюм сидел на нём идеально, наверняка был сшит на заказ. Его светлые волосы лежали волосок к волоску. Интересно, он использует специальные заклятия для этого? Если да, то очень ювелирно: сколько Гермиона ни приглядывалась, не смогла определить, есть ли магия на его волосах. Его серые глаза безразлично осмотрели её, он небрежно кивнул, подошёл к столу министра, положил тяжёлую папку с результатами их исследований и сел в кресло, приготовившись ожидать Кингсли.
Тишина повисла в кабинете. У Гермионы сразу вдруг появилось столько вопросов к нему, которые она бы хотела задать, но все они казались нелепыми, и Малфой только высмеет её. К тому же… может, он был настолько пьян, что и не помнит, что они танцевали? Или это был для него незначительный эпизод из того вечера, и он забыл о той детали, что прижимал её к себе так сильно, что она чувствовала дрожь в коленках?
— А я и не знал, Грейнджер, что ты у нас по юным мальчикам.
Его насмешливый голос прозвучал так неожиданно, что она даже вздрогнула. Он всё прекрасно помнит.
— Уже рассказал об этом своим подружкам? — колко поинтересовалась она. — Кстати, твоя спутница была хотя бы совершеннолетняя?
Малфой хмыкнул. Но ответил:
— Да, она перешла на седьмой курс Хогвартса, — он демонстративно посмотрел на часы на руке и добавил, как само собой разумеющееся, — Слизерин.
Гермиона фыркнула. Очень важная информация.
— И как он, Грейнджер? — в его голосе был такой неподдельный интерес, какой она слышала вчера от Джинни.
— А что, Малфой, — усмехнулась она, — хочешь отбить у меня Уилла?
Тот захохотал, как будто она только что сказала самую смешную шутку, которую он когда-либо слышал.
— Нет,
Гермиона непроизвольно опустила глаза вниз. Сегодня на ней была блузка, наглухо застегнутая на все пуговицы до горла. Она открыла рот, чтобы ответить, но тут в камине вспыхнуло пламя, и из него вышел Кингсли, подняв клубы дыма с пеплом.
— Чёртова сеть, я говорил Смиту ещё на прошлой неделе почистить камины в Министерстве! — он чихнул и обернулся. — А-а, ребята, вы уже здесь, отлично. Минутку.
Он вытащил палочку и очистил свою одежду от пепла. Затем министр сел в своё кресло и углубился в чтение их отчетов, изредка задавая вопросы.
Гермиона поясняла, отвечала, а про себя думала, как же хорошо, что им остался всего один рабочий день вместе с Малфоем. Не только потому, что ей неприятны были их ссоры. Ей не нравилось, что она чувствует к нему интерес.
На выходных у неё было много времени проанализировать свои чувства, и она не хотела обманывать себя: он нравился ей. В него легко влюбиться, в эту его напускную небрежность в общении, в его деловитые движения, в его уверенность в своей неотразимости — даже в это! Он знал, какой эффект производит его внешность, и пользовался этим без зазрения совести. Он был опытен в общении с женщинами и знал, что и как нужно сказать, чтобы понравиться. Поэтому Гермиона хотела поскорее закончить работу с ним, чтобы избавиться от этого наваждения. Работали же они четыре года, почти не замечая друг друга. А тут за три недели в ней проснулась симпатия, которую нужно задушить на корню.
Может, это оттого, что после Рона у неё не было отношений, и поэтому её подсознание от неожиданности сыграло с ней такую шутку? Ведь она даже не целовалась ни с кем с тех пор, как рассталась с Роном.
Почему она не чувствует похожего интереса к Уиллу? Разве он недостаточно красив? Блэр был противоположностью Малфоя, как во внешности, так и в характере. Уилл был дружелюбен, открыт, не скрывал свои чувства или не умел их скрывать. Ему восемнадцать лет, и в нем нет этой холености, уверенности, самодовольства. Гермиона постаралась вспомнить, каким был Малфой в его годы. Было трудно сравнивать, ведь в то время он был под следствием, постоянные суды и слушания дел его семьи не очень-то благотворно сказывались на его внешнем виде. Нет, он был таким же — надменным, самоуверенным снобом, у которого этот лоск был врождённым. Гермиона вспомнила, как удивилась, что на суде он выглядел хоть и смиренно, но со своим извечным высокомерием, которое проскальзывало в его движениях. Конечно, это была всего лишь его защитная реакция, но эта аристократичная манера держать себя вызывала недовольство, особенно если вспомнить, что её в помине не было во время решающей битвы.
Гермиона поморщилась. Она не любила вспоминать те времена. Лучше думать о настоящем, чем воспроизводить неприятные события из прошлого. Она только недавно избавилась от своих панических атак и не хотела спровоцировать новую мыслями о войне.
Она вернулась к анализу своих чувств. Если дело только в том, что Малфой раньше обратил на себя внимание Гермионы, ещё есть шанс, что пообщавшись с Блэром, в ней проснётся интерес к нему? Как к мужчине. Потому что сейчас она не могла не признаться себе, что воспринимает его как друга.