Восьмой смертный грех
Шрифт:
Я почувствовал отвращение к Магнусу Хаммерштейну. Чего можно ожидать от человека, который пренебрегает собственными детьми! Только одного – что он без зазрения совести пойдет на преступления, объектом которых станут чужие дети.
– Что вы собираетесь мне предложить? – спросил Адам Сен-Реми. – Изложите ваши условия, господа!
Я покосился на Николетту и Елену, двух дам, которые пока не сказали ни слова. Сен-Реми, поняв мои сомнения, прояснил ситуацию:
– Николетта прибыла в Рим из Южной Америки. В республике Коста-Бьянка процветает кража детей. И она уверена, что за этим стоит
Эдуард намекнул Сен-Реми, что в бельгийском замке Грегуары могут находиться документы и прочие улики. Адам оживился, кажется, это было то, чего он ждал. Я же никак не мог успокоиться: мы говорим и говорим, а Джей находится в застенках! Нам нужно срочно вызволить ее!
– Вы сдержали свое слово, – произнес Адам. – Ваше предложение касательно визита в замок очень интересно. Хотя и противозаконно. Но я подозреваю, что мое начальство или боится связываться с таким нуворишем, как Хаммерштейн, или…
– Или они все подкуплены и работают на него, – подала голос смуглая Николетта из Коста-Бьянки. У нее был удивительно бархатный голос. Она отличалась совершенной красотой, ее русская спутница – тоже. Но милей всех мне была одна женщина: моя Джей!
– Не исключено, – помолчав, добавил Сен-Реми. – У меня тоже имеются такие подозрения. Потому что со странной регулярностью все секретные меры, которые разрабатываются в отношении концерна «Хаммерштейн», становятся известны за пределами нашей организации.
– Они очень опасны, – произнесла Елена. – Я уверена, что они ради достижения своей цели пойдут на все, что угодно. Это настоящая мафия. Мой дом, как я теперь уверена, был нашпигован «жучками», а женщина, которую я считала своей единственной подругой, оказалась их агентом. Мне действительно страшно…
Агент Сен-Реми, улыбнувшись, подбодрил русскую Елену:
– Не стоит волноваться, здесь вы в безопасности.
Он взял ее за руку. Я заметил, что этот жест очень не понравился Эдуарду Хаммерштейну. Наследник миллиардов опустился на диван рядом с Еленой, взял ее за другую руку и произнес:
– Я понимаю, что опасность существует. Более того, я знаю, что мой отец – страшный человек. И непредсказуемый. Иногда он выжидает годы, чтобы нанести смертельный удар или отомстить за обиду или поражение. Но я… мы с тобой…
На этот раз тирада Эдуарда вызвала на лице Адама кислую гримасу, как будто он откусил половину лимона. Ну надо же, да они настоящие соперники! Они и внешне не похожи: Эдуард – блондин, Адам – брюнет, Хаммерштейн рано или поздно станет владельцем огромного концерна, а Сен-Реми, отпрыск благородной фамилии, делает карьеру в Интерполе. Но они оба молоды и честолюбивы. Сексуальны и привлекательны. И, кажется, им нравится одна и та же женщина. Елена, повторяю, была очень даже симпатичная, она напоминала чем-то юную Риту Хэйворд, но для меня никого не существовало, кроме Джозефины.
– И все же осторожность соблюдать не повредит, – добавила Николетта Кордеро. – Если они захотят, то сумеют прослушать нас. И уничтожить! Потому что мы для них опасны. Но наше преимущество
– Но реально, – сказал я. – Я не питаю иллюзий в отношении мистера Магнуса Хаммерштейна и его подручных. Поэтому нам надо действовать как можно быстрее. Итак, Адам, если вы хотите получить доступ к секретам, которые хранятся в замке Грегуары в Бельгии, то способствуйте освобождению Джей!
Эдуард, все еще держа Елену за руку (и я видел, это ей нравилось, как, впрочем, и то, что другая ее ладонь покоилась в руке Сен-Реми), произнес:
– Я тоже хочу, чтобы моя сестра вышла на свободу. Увы, но против отца я не могу идти в открытую. Как вы знаете, судья вынес решение о том, что Джей не может быть освобождена под залог.
Сен-Реми произнес:
– Не стоит беспокоиться. Мне кажется, я могу обрадовать вас обоих. И вас, мистер Хаммерштейн, и вас, мистер Терц.
С этими словами Адам вышел в соседнюю комнату. Вернулся он в сопровождении Джей. Я не мог поверить своим глазам! Передо мной стояла моя любимая, живая и невредимая, облаченная в джинсы и майку с изображением Че Гевары.
– Мне пришлось превысить свои полномочия, – произнес Сен-Реми. – О том, что Джей на свободе, станет известно через несколько дней. Или до того времени она должна вернуться обратно в камеру, или… Или мы должны найти доказательства, которые неопровержимо свидетельствуют о причастности концерна «Хаммерштейн» к преступлениям.
– Мы обнаружим эти доказательства, – сказала Джей. Я видел, что она очень рада видеть меня. А я ее – еще больше.
Эдуард произнес:
– Я приложу все усилия, чтобы концерн снова стал прозрачным. Чтобы никто не занимался преступлениями под прикрытием «Хаммерштейна». Это дело чести!
– Ладно, братец, – сказала Джей, все еще насмешливо относившаяся к Эдуарду. – Я не ожидала, что ты проявишь такое благородство. А что касается нашего отца… Я всегда знала, что он пленен деньгами. Жаль, что он и Грегуару вовлек в свои преступные планы.
Тем временем Адам разложил на столе фотографии и несколько папок с документами. Это были досье на детей, которые исчезли, вернее, которым помог исчезнуть концерн «Хаммерштейн».
– Посмотрите, – произнес Адам и достал фотографию Терезы. – Девочку отобрали у матери и увезли в неизвестном направлении. Что с ней, никто не знает. Или вот, одна из первых жертв, Флавио Варгас, сын коста-бьянкского банкира. Брата Нико убили, так как он пытался расследовать это дело.
Я взглянул на смазанную и старую фотографию очаровательного ребенка с большими темными глазами и чудесной улыбкой. Во мне закипела злость.
– Они выбирают детей. Дети не могут оказать сопротивление, они беззащитны. Например, у Флавио отличительная черта – крайнее дружелюбие.
– Его так и не нашли? – спросила тихо Елена. Адам покачал головой и ответил:
– Нет, хотя прошло более двадцати с лишним лет. У Флавио была особая примета, у него имелся на левой ноге шестой пальчик. Но, даже зная это и имея его фотографию, следователи оказались бессильны. Или им приказали не проявлять прыть.