Воспарить к небесам
Шрифт:
— Да, точно, — сказала дочь, ее голос тоже дрожал. — Следующее, что может быть — это у птицы окажется сальмонелла, и мы все отравимся.
Я крепче прижала ее к себе и засмеялась еще громче.
— Это действительно отстой, что моя сестра сделала с тобой, Эш, — коротко сказал Оден, и я попыталась сдержать свой смех, когда мы с Пиппой повернулись к нему. — И это еще хуже, чем то, что у твоей мамы есть проблемы. Но как видишь, наш папа — тот еще фрукт.
— Наш папа никогда бы не стал обманывать, — заявил Киллиан. — Я был с ним, когда он играл в покер
Услышав слова Киллиана, я продолжила смеяться.
— Думаю, Килл, они имеют в виду… — начала Эш.
— То же самое, Эш, только другую игру, детка, — мягко сказал Микки дочери.
Услышав его голос, я протрезвела и посмотрела на своего парня.
Я стерла под глазами слезы и, продолжая держать мою девочку, начала объявлять:
— Ладно, Микки, Эш и…
— Чертовски голодны, — перебил меня Киллиан. — У тебя есть какие-нибудь вторые попытки для лошади? (Прим. переводчика: Киллиан произнес французское обозначение закусок «hors d'oeuvre», как «horse do-overs», что можно перевести как «вторые попытки для лошади»).
Я моргнула, глядя на сына Микки.
Микки начал посмеиваться.
Я перевела взгляд на него и моргнула.
— Эш, ты не могла бы пойти со мной в мою комнату, чтобы мы могли поговорить? — спросила Пиппа.
Я вся напряглась.
Эш внимательно посмотрел на нее и кивнула.
Пип стиснула меня и прошептала:
— Я в порядке, мама.
Я посмотрела на свою девочку.
— Ты уверена?
Она кивнула.
— Да.
— Исправь это, — продолжала шептать я, имея в виду Эшлинг.
Она поняла, что я имею в виду, и снова кивнула.
Я отпустила ее.
— Пойдем, — сказала она Эш и двинулась вперед.
Эш последовала за ней.
— Так, парень, любишь сырные шарики? — спросил Лор у Киллиана.
— Мягкие или хрустящие? — спросил Киллиан у Лора.
— Возьми нож и намажь ими какое-нибудь печенье, — сказал Лор Киллиану.
Глаза Киллиана расширились.
— С орехами? Как на Рождество?
— В этом году Рождество наступило рано, — ответил Лор.
— Точно! — воскликнул Киллиан.
— Пошли посмотрим что у нас есть, — предложил Лор. — На кухню.
Они отошли.
Я посмотрела на Микки.
Он наблюдал за своим сыном и моим братом.
Я облизала губы и сжала их вместе, так пристально за ним наблюдая, что подпрыгнула, когда рядом раздался голос Одена:
— Мама.
Я взглянула на него.
— Мне нужно прогуляться.
Я полностью развернулась к нему.
— Оден…
— Просто хочу выпустить пар. Проветрить голову. Знаю, мы совсем не помогли но…
— Идти. Прогуляйся, — сказала я. — Но не задерживайся надолго, малыш. — Я подняла руку и обхватила его подбородок. — А потом мы еще поговорим обо всем, что произошло. Хорошо?
В его глазах промелькнуло что-то такое, что мне не понравилось, но я не смогла разобрать, прежде
— Я должен знать сейчас, ты позволишь нам остаться с тобой?
Я сказала ему чистую правду, которая не изменится с этого дня и до самой вечности.
— Мой дом будет твоим домом до самой моей смерти, дорогой. Тебе даже не нужно спрашивать.
Он выглядел так, словно его лицо вот-вот рассыплется, прежде чем его челюсть затвердела, он кивнул, посмотрел мимо меня, затем повернулся и пошел в коридор, вероятно, чтобы взять куртку.
— Эми.
Я снова подпрыгнула и повернулась в другую сторону.
Там стоял Микки.
Он смотрел на меня сверху вниз.
И снова я не смогла ничего прочесть.
— Мне так жаль, что…
— Детка. — Он ухмыльнулся, и мое сердце подпрыгнуло. Потом он обнял меня, и мое сердце растаяло. — Свидания с тобой — настоящее веселье. Но праздники — чертовски потрясающие.
И я снова расхохоталась.
*****
Телефон на ночном столике зазвонил.
Сидя на кровати, уставившись в пространство, я подпрыгнула, повернула к нему голову и тут же его схватила.
— Привет, — поздоровалась я.
— И тебе привет.
Тяжесть вернулась, несмотря на то, что нам удалось немного пообедать (и все это благодаря Киллиану, Лори, Микки и, как я с гордостью могу сказать, мне). Еда была очень вкусной, и к тому времени, когда драма закончилась и мы поели, почти пришло время Микки с детьми отправляться к Рианнон.
Они уехали на полчаса раньше.
Вот тогда-то тяжесть и навалилась на меня во всю силу.
— Вы ездили в «Дом Голубки»? — спросил он.
— Да. Это было хорошим развлечением. Трудно быть в плохом настроении рядом с пенсионерами, которые в восторге от любой компании. — Я сделала паузу. — И кексов.
Он не усмехнулся и не дал мне ничего, чем бы я могла облегчить свою тяжесть.
Он спросил:
— Ты поговорила с детьми?
— Да, — повторила я. — До «Дома Голубки». Они рассказали не намного больше того, что ты уже слышал. Мартины больше нет. Она подает на развод. Конраду предложили место в Остине, и он собирается согласиться, Оден говорит, чтобы уехать от Мартины, но есть и другая причина. Оден рассказал, что они приехали в Мэн, потому что Конрад последовал за женщиной, которая приходила к ним в дом. Это он узнал из ссор Конрада и Мартины. Она невролог и переезжает в Техас. Конрад хочет оставить позади беспорядок, который он устроил в своем браке с Мартиной, и последовать за ней.
— Господи, — пробормотал Микки.
— Они оба хотят остаться со мной, потому что очень злятся на отца, но еще и потому, что они учатся в школе, и им уже однажды пришлось переезжать, осваиваться, заводить друзей. Они не в восторге от очередного переезда.
— Держу пари, — сказал он.
— Вот и все. Очевидно, я сказала им, что хочу быть с ними. Я позвонила Конраду, и мы договорились встретиться завтра за ланчем.
— Хочешь, чтобы я пришел?
О, Боже.
Боже.