Воспарить к небесам
Шрифт:
Он подошел к Эш, обнял ее за плечи и вывел из комнаты.
Чувствуя на душе свинцовую тяжесть, я последовала за ними.
— Этого нам от тебя тоже не нужно!
Это сердито выкрикнул Оден, и даже все еще чувствуя тяжесть дня, я пошла быстрее, Микки и Эшлинг тоже.
Когда мы вышли в гостиную, я увидела, что сын стоит лицом к лицу со своим отцом у закрытой двери.
Лор направился прямо ко мне.
Однако Микки этого не сделал.
И меня придавил еще больший вес.
— Оден, не зарабатывай себе больше того, что тебе уготовила мать. Ты уже под домашним арестом
— Мы все уладили с мамой. — Сын посмотрел на меня. — Мам, скажи ему.
— Мы должны позволить Микки и его детям… — начала я.
— Ты ругаешься на мать, ее друга, а твоя сестра издевается над детьми в школе? — спросил Конрад перекрикивая меня. — Не думаю, что вы могли разобраться с этим за десять минут.
— Мы смогли, — отрезал Оден.
— Оден… — снова начала я.
— Это уже три недели, сынок. Продолжай, — ответил Конрад.
Именно тогда мой прекрасный мальчик наклонился к отцу, и его лицо исказилось от такой боли и ярости, что все нервные окончания болезненно сжались, и мне потребовалось титаническое усилие, чтобы не побежать к нему.
— Как будто мне есть дело до того, что ты делаешь со мной, — прорычал он. — Как будто мне вообще есть до тебя дело. Ты греб… неудачник, изменщик.
— О нет, — прошептала я.
— Господи Иисусе, — пробормотал Лор.
— Думаю… — начал было Микки.
— Нет, — отрезал Оден, его глаза обратились к Микки. — Ты должен понимать. Тебе ли не знать от чего спас мою маму.
— Оден. — Я двинулась вперед. — Милый, позволь Микки и его детям уйти…
— Он снова переезжает, мам, — объявил Оден, и я замерла как вкопанная. — Он берет над нами опеку и забирает с собой. Так он думает. Он хотел, чтобы вчера мы остались с ним, — его лицо исказилось еще больше, на этот раз от отвращения, когда он произнес «с ним», — потому что Мартина вчера съехала, они разводятся, потому что он неудачник, обманщик. — Оден посмотрел на отца. — Ты же знаешь, что я был там, когда эта женщина пришла к нам домой.
— О нет, — прошептала я.
— Господи Иисусе, — выдавил из себя Лор.
— Я же тебе объяснял, — огрызнулся Конрад.
— Да, и ты солгал, — парировал Оден. — Неужели ты думаешь, что мы с Пип не слышим, как вы все время ссоритесь? И Мартина не единственная, кто громко кричит. Ты кричал на свою жену. Это так я должен обращаться со своей женой, когда она у меня будет, папа? Неужели это то, что Пиппа должна терпеть от своего мужа? То как ты поступил с мамой? То как ты поступил с Мартиной?
— Нам следует обсудить это в другом месте, Оден, — холодно сказал Конрад.
Оден откинулся назад и скрестил руки на груди.
— Почему? Пиппу распекли перед всеми, чтобы она выучила свой урок о том, что нельзя водиться не с теми людьми. Как ты выучишь свой урок, идя своей дорогой, развлекаясь на полную, и таща нас за собой, не давая веселиться?
Конрад терял над собой контроль, я видела это по его покрасневшему лицу и по тому, как он наклонился к сыну.
— Я взрослый человек, и твой отец, и не позволю тебе так со мной разговаривать, тем более на людях.
Пиппа обошла их кругом, и я распахнула ей объятия.
Она влетела в них.
Я крепко прижала ее к себе.
Лори подошел ближе к нам обеим.
— Я не поеду с тобой, — заявил Оден. — Пиппа не поедет с тобой. И я имею в виду ни сейчас, и ни в Техас. Мы поговорили в машине по дороге сюда и через пару секунд решили, что останемся здесь с мамой. Поэтому отправляйся в Техас и встречайся там с любой женщиной, которой собираешься изменить. Мы остаемся дома с мамой.
— Это мы с твоей матерью обсудим позже, — заявил Конрад.
Оден посмотрел на меня.
— Я хочу жить с тобой, потому что мне нравится твой дом, а вы с Микки действительно нравитесь друг другу и не кричите все время. Микки порядочный человек, и ты любишь нас достаточно, чтобы приехать сюда к нам, а не дергать по всей этой проклятой стране.
— Я тоже хочу остаться с тобой, мама, — прошептала Пиппа.
Конрад посмотрел на свою маленькую девочку, свою малышку, свою дочь, которая всегда была на его стороне, и его гнев исчез.
Теперь он выглядел побитым.
— Ладно, с этим покончено, — объявил Лори. — Кон, дети останутся с Амелией. Вы с ней можете сесть и поговорить, когда охладите головы. Сегодня у нас было много драм, и нам нужно успокоиться, и боюсь, твое присутствие здесь не поможет.
— Я… — начал было Конрад.
— Кон, пожалуйста. Уходи, — тихо сказал Лор. — Я понимаю, ты не хочешь оставлять все как есть, но, честно говоря, это самый добросердечный поступок, что ты можешь сделать в данный момент.
Мой бывший муж пристально смотрел на моего брата, и он не выглядел злым или мерзким. Он казался ошеломленным.
Затем он посмотрел на меня.
— Мы поговорим?
Я молча кивнула.
— Мы поговорим, Кон, — тихо сказала я.
Он перевел взгляд на Олимпию и снова посмотрел на меня.
— Я опять все испортил, Мими, — прошептал он.
Конрад называющий меня Мими?
Да, совершенно ошеломленный.
Я крепко сжала губы.
— Папа, дядя Лори попросил тебя уйти, — объявил Оден, подходя к двери и открывая ее.
Конрад вздрогнул и посмотрел на сына. Это заняло у него несколько секунд, но он кивнул и направился к двери. Он снова посмотрел на Одена, но тот только хмурился. Он повернулся ко всем нам и пробормотал:
— Приятного вам Дня Благодарения.
Затем он вышел за дверь.
Оден захлопнула ее за ним.
И меня всю затрясло. Неудержимо.
Наконец, я больше не могла сдерживаться и расхохоталась.
Это была истерика.
Но мне было все равно.
— При-при-при… приятного… — я сглотнула и воскликнула: — Дня Благодарения! — я все держалась за свою девочку и смеялась.