Воспарить к небесам
Шрифт:
Я сидела на табурете с бокалом вина в руке, опершись локтем о стойку, и не двигалась.
Он говорил, что появилась лучшая возможность.
Он говорил, что будет больше денег (и так оно и было).
Он ни словом не обмолвился о сексуальном домогательстве.
— Хуже того, — спокойно продолжила она. — Они сказали, что то же случилось и в Бостоне, поэтому вы, ребята, отправились в Кентукки.
Я сидела неподвижно и невидящим взглядом смотрела на бутылку вина.
— Знаю, это выглядит плохо, но давай
— О, я откопаю этих сучек, — заявила я.
— Что? Правда? — спросила она.
Я не боролась за своих детей. Только думала, что делаю это. У меня был хороший адвокат. Он стоил целое состояние. Он был акулой, как и мой брат. Мой брат был добр ко мне. Он любил своих детей. Он любил моих детей. Но в зале суда он был свирепым львом, не знающим пощады.
На самом деле, это Лор порекомендовал моего адвоката.
Но я не дала ему волю действий. Я не хотела превращать все в кошмар. Не хотела, чтобы мои дети прошли через это.
Но на самом деле, я сама не хотела проходить через это. Я слишком погрязла в мелочности, которая никуда меня не привела, чтобы ввязываться в настоящую драку, которая стала бы гораздо лучшим вложением моей энергии.
— Я делаю успехи с детьми. Если так будет продолжаться, мне захочется, чтобы их было еще больше. Если они хотят того же, а Конрад с этим не согласен, тогда я представлю этих женщин судье и Мартине и уничтожу его, — постановила я.
— Вперед, девочка, — радостно ответила она.
И я пойду вперед.
Боже, он мне не просто изменял.
Он оттрахал целых три штата, пока был женат на мне!
Как я могла так в нем ошибиться?
Прежде чем я успела спросить об этом Робин, моя голова резко повернулась, потому что раздался громкий стук в дверь.
Снаружи горел свет, и фигура Микки отбрасывала тень на витражное стекло.
Он здесь.
У меня в животе все перевернулось.
— О Боже, Микки здесь, — выдохнула я Робин.
— Потрясающе.
Стук раздался снова. На самом деле, это был грохот.
Почему он стучит, а не звонит в звонок?
— Мне нужно открыть, — сказала я Робин, соскальзывая с табурета и ставя бокал.
— Определенно, — согласилась она.
— Я тебе скоро позвоню.
— Тебе же лучше, и просто к слову, если ты еще раз попытаешься отшить меня, не сказав, что у тебя на уме, то так просто меня назад не вернешь.
Я абсолютно точно знала, что это правда.
Я быстро подошла к двери и сказала:
— Мне бы хотелось сказать тебе, как я счастлива, что ты не стала все усложнять, но Микки здесь.
— Горячий парень у твоей двери. Каждая женщина знает, что это приоритет почти перед всем. Но я жду отчета. Скоро, — сказала она мне.
Я отпирала
— Ты его получишь.
— Пока, милая.
— Пока, сладкая.
Мы разъединились, я открыла дверь и посмотрела вверх.
При виде лица Микки мое «Привет» застыло на губах.
О нет, что же на этот раз натворила Рианнон?
Я отодвинулась, он вошел, я закрыла дверь и повернулась к нему, он остановился в четырех футах от меня.
— Все в порядке? — осторожно спросила я.
— О, да, — ответил он почему-то с сарказмом. — Мой сын теперь в полном порядке, потому что у него есть Xbox и пейнтбольное дерьмо примерно на пятьсот гребаных долларов.
Я уставилась на него, недоумевая, почему он считал, что это явно плохо.
— Разве это плохо? — спросила я, когда он замолчал.
— Черт возьми, нет, — ответил он, скрестив руки на груди. — Нет, потому что это напомнило мне, почему эта хрень не сработает.
Произнеся «эта хрень», он выбросил руку в мою сторону, а затем указал себе на грудь.
И когда он это сделал, у меня внутри все сжалось.
— Эта… хрень? — спросила я, задыхаясь, потому что мне вдруг стало трудно дышать.
Его большое тело пошевелилось, словно он устраивался поудобнее, и он спросил:
— Знаешь, во сколько мне встала покупка у моих родителей дома для нас с Рианнон?
Моя голова дернулась в замешательстве от этого странного вопроса.
— Нет.
— Семьсот тысяч, и на мне до сих пор висит на двести тысяч больше, чем я могу себе позволить, и теперь этот долг стал намного больше, чем я могу себе позволить, избавившись от Рианнон, чему я не очень огорчен, но, по крайней мере, эта стерва получала приличную зарплату.
— Микки…
— И у нас нет собственности на побережье, — перебил он меня. — Та дорога, которую я пересекаю, чтобы добраться до твоего дома, ты же знаешь, детка, это все равно, что переходить от домов, стоящих бешеных денег, к домам, стоящих гребаных пять миллионов долларов, и ты заключила сделку, потому что эти придурки, жившие здесь до тебя, облажались.
— Я не совсем понимаю, почему мы говорим об этом, — нерешительно заметила я.
— Ты не покупаешь моих детей, Амелия, — прямо заявил он.
Я взволнованно покачала головой, снова сбитая с толку, и спросила:
— Что, прости?
— Ты потратила на день рождения моего ребенка больше, чем я, — выпалил он.
— Но, он…
— Ты не спросила, — отрезал он. — Ты заявилась туда и взвалила на него этот груз, и что? — сердито спросил он. — Что дальше? У нас с тобой что-то начинается, они привыкают к женщине в своей жизни, тонущей в деньгах, и ты отдаешь им весь мир. Случается какое-нибудь дерьмо, между нами ничего не получается, как они смогут привыкнуть к тому, что им никто не будет преподносить этот мир на блюдечке?