Воспитанник ведьмы
Шрифт:
Марика замерла и несколько мгновений молчала.
— По ней ходить можем только мы, высшие вампиры. Мой отец отыскал способ, и весьма непростой, — осторожно сказала она. — Но в тот Лес я больше не вернусь.
Император пристально смотрел на вампиршу и молчал. Она тоже не говорила ни слова. Да и что тут скажешь? Наконец, когда тишина стала совсем уж нестерпимой, он произнес: «Ступай».
Оставшись один, Император глубоко задумался. Посланник и вампирша искренне верили в то, что мальчишка мёртв. Но так ли это на самом деле? В Лесу, похоже, нашлись могучие силы, вставшие на его защиту. И что остаётся?
Император скривился. Одно дело ходить туда-сюда через круги камней между соседними мирами, на это были способны многие. И совсем другое сразу перейти в мир, находящийся на изрядном расстоянии от твоего собственного. Чтобы переместить туда пару человек, требовалось просто неимоверное количество энергии. На это были способны от силы трое-четверо высших магов. А как войско отправить? Это вообще нереально!
Император тяжело вздохнул и резко махнул рукой. Провались всё в пекло! Надо испробовать яд на заключённых. Если тот и вправду так хорош, как о нём говорят, значит, беспокоиться не о чем.
Глава 24
Пришествие
Прошло ещё две седьмицы. Начался совсем уж лютый мороз, и бои на мечах почти сошли на нет. Уж слишком холодно было! Теперь воительница делала больший упор на обучение Дарена людским нравам и обычаям. Она рассказала ему, что ничего не даётся просто так и за всё надо платить. Купцам, сборщикам податей или князю. Ещё раз объяснила, что такое деньги. Поведала, что нельзя пристально глазеть на незнакомую девушку, это считается неприличным. Нельзя перебивать старшего, когда он говорит. Придя в гости, нужно здороваться первым. Сидя за столом нельзя начать есть, пока это не начал делать глава семейства либо же кто-то из старших и уважаемых. Также Сирина рассказала ему о Заруб-граде и людях, его населяющих. О тех, кого она знала, разумеется. С кем можно иметь дело, а кого лучше обходить стороной.
Слушая её, Дарен поражался. Зачем люди столько правил придумали? У дивьев же проще было! И вообще, к чему всё это? В конце-концов он не выдержал и прямо спросил: «Зачем мне это знать?»
Сирина как раз говорила о том, как правильно вести себя за столом, осеклась и внимательно посмотрела на Дарена.
— Сам-то как думаешь?
— Я помню…ты говорила о сделке с Мораной… — Дарен отвёл глаза.
— Посмотри на меня, — мягко сказала Сирина. — Пора уже поговорить начистоту.
Дарен взглянул на неё. В глазах воспитанника застыло странное выражение, тоска пополам с надеждой.
— Есть трое, кхм, людей, которые пытаются избежать смерти. Судьбу обмануть хотят, — Сирина усмехнулась. — Делают это очень давно и пока довольно успешно. Их мне надо найти и убить, а живут они в разных концах света. Так-то.
Дарен молчал.
— Поиски начну, как в Лесу снег растает. На всё про всё Морана три года отпустила, иначе…будет плохо. И тебе и мне, — Сирина поправила рукой волосы, уже почти отросшие до нормальной длины.
Дарен продолжал молчать.
— Это могучие и хитрые противники. А последний из них так вообще нечто весьма странное. Скрывается от взора богов, а сделать это крайне непросто, — лоб Сирины прорезала вертикальная морщинка. — Я не смогу взять тебя с собой. Прости.
Дарен прикусил губу, да так, что кровь выступила.
— Ты уже
— Откуда ты его знаешь? — невпопад спросил Дарен.
Сирина вздохнула. Ей не нравился этот разговор. Совсем не нравился.
— Мы жили вместе. Как муж и жена. Недолго. А потом меня возжелал старый князь, — Сирина горько усмехнулась. — Илья…он честный и преданный человек…клятву давал князю, служить ему до самой смерти и во всём повиноваться.
Воительница тяжело вздохнула. На неё нахлынули, казалось, давно и тщательно похороненные воспоминания.
— И кого он выбрал, тебя или верность князю? — ничуть не заботясь о её чувствах спросил Дарен.
— Никого. Я ушла в Лес.
— Ты не любила его?
— Подрастёшь, поймёшь, — устало ответила Сирина.
Дарен нахмурился. Подобный ответ его не устроил, он открыл было рот, но воительница не дала ему и слова молвить!
— В общем, так. К дивьям тебе ход заказан. А к крестьянам, я думаю, ты и сам не захочешь. После всего, что было, — воительница вернула разговор на прежнюю дорогу. — А старый князь уж года два как помер. Так что остаётся только Заруб-град. По-другому никак.
Ярха проснулась рано утром, когда ещё едва рассвело. Что-то её обеспокоило, только вот что? Лесная хозяйка нахмурилась, пытаясь вспомнить свой сон, да всё без толку! Мысли тяжко ворочались, словно медведь в зимней спячке и никак не хотели собираться в целостную картину.
Ярха тяжело вздохнула. Неужели очередная тварюка вылезла из своего схрона? Так ведь некому вроде! Всех убили. Всех успокоили! Разве что в Порченом Лесу кое-кто остался. Но там у них свои дела и Великого Леса они никак не касаются! Ну, а что тогда?
Лесная хозяйка нахмурилась. Она доверяла своему чутью и если оно подсказывало, что творится что-то нехорошее, то значит, так и было. Но откуда исходит угроза? От кого?
Подоив козу, она добавила в молоко щепотку сухой травы и медленно выпила. В голове немного прояснилось. Не настолько, чтобы полностью вспомнить сон, однако же один образ отчётливо встал перед её внутренним взором. Леший. Ну надо же!
Ярха вышла за частокол и, опираясь на посох, углубилась в лес. Свежевыпавший снег приятно хрустел под ногами, а мороз бодряще пощипывал лицо. Лесная хозяйка почувствовала, как её опасения немного отступили. Может, всё не так плохо, как спросонья касалось?
Солнце полностью поднялось над кронами деревьев, когда она вышла на небольшую полянку. Здесь, под трёхпудовым камнем, обрёл покой лесной хозяин. После битвы Лесов она вместе с Сириной, котом и волком похоронили его.
— Ну, здравствуй, Лешенько, — она осторожно коснулась пальцами холодной поверхности камня. — Давненько я к тебе не захаживала…
Лесная хозяйка начала рассказывать. Об Огненной Купели, панцирном волке, алмасты, Урзуке, путешествии Сирины в серединный мир и новом черепе на частоколе. Поведала всё без утайки. Да и чего было скрывать? И от кого? По мере своего рассказа она чувствовала, как уходит тяжесть с души. Словно невидимая рука, доселе сжимающая её сердце и не дающая вздохнуть свободно, теперь разомкнула свои холодные пальцы.