Воспоминания Калевипоэга
Шрифт:
Странная вещь, непонятное дело… И решил я эту неясную и удручающую историю из головы выбросить.
Но оная часть человеческого тела обладает способностью твердые орешки разгрызать, даже не будучи к тому понуждаема. Вовсе того не ожидая, иной раз по прошествии длительного времени, случается искомое объяснение найти. Вдруг словно осенит тебя, и, будто блеском молнии высвеченная, вспыхнет желанная ясность на небосводе мышления.
Как же удалось мне разгадать загадку? Чистосердечно и с радостью сообщаю: в сем бестселлетрическая литература мне пособила. При раскрытии тайны была мне подмогой премудрая пьеса славного аглицкого сочинителя Шекспира (оный мастер пера вкупе с италийским в
В пьесе той презанимательнейшая история о юном самодеятельном датском философе излагается. Сей достопримечательный труд потому дорог мне, что в несчастливой любви злопамятного и скептичного принца, а также прелестной Офелии много схожести с некоторыми моей судьбы поворотами нахожу. И часто оттого вновь историю оную перечитываю.
Так вот, любезный читатель, как только я клубок рассказа моего до конца размотаю, узнаешь ты, каким манером я казус разрешил.
Как-то раз вечерком, над любезной сердцу моему книгою склонившись, перечитывал я то место, кое, без сомнения, и тебе, читатель мой, знакомо:
Хотя изложенное происходит в ином королевстве, пред мысленным взором моим возник вдруг брег Чудского озера, штабель досок и некий богатырь, в сон погруженный. В задумчивости глядел я в книгу, глаз отвести не в силах от строчки, петитом набранной:
5
У. Шекспир. Гамлет. Перевод Б. Пастернака. М., Изд-во «Искусство», 1951.
Вливает яд в ухо спящего…
Ах, так, вливает, значит?.. В ухо, стало быть?.. Да притом спящего?..
И малые буквочки внезапно стали расти, распухать, раздуваться и мистический смысл обрели:
ВЛИВАЕТ ЯД В УХО СПЯЩЕГО!
ВЛИВАЕТ ЯД В УХО СПЯЩЕГО!
!!!
Небо и ад! Что же за зелье в тот раз в руке похитителя меча было?!
Нет, то не «Гекате посвященная отрава» и не снотворное, ведь не умер я, а поутру в свою пору проснулся благополучно.
Я просто начисто оглох…
И вообразил я такую картину: Колдун с зажатой в кулаке присыпкой — золотистыми спорами плауна и пыльцой ликопердона — подкрадывается к спящему, и вот наполняет мелкий порошок ушную раковину утомленно похрапывающей жертвы.
Но ведь ветер может сдуть пыльцу и прочистить ухо?.. О нет, злодей того не допустит! Из махонького туеска льет хитроумный травосмеситель на присыпку густое тимьяновое масло, а также клейкий экстракт папоротника, и пробки в ушах готовы, пациент глух, как тетерев. Но может ли Колдун спокоен быть, что спящий не проснется вдруг? Ведь подопытный субъект молод, здоров и притом холост. И кто предугадает, что ему приснится, — самый благонравный из нас от фривольных шуток Морфея не гарантирован, — а при неспокойном сне и пробки из ушей выскочить могут… Ну, а ежели клок мха валерьяной окропить? Тогда уж надежно будет.
Сказано — сделано. И похититель меча без помех приступил к перекладке штабеля досок, ведь спящий ни хрена не слышит.
Так
Открытие сделано, объяснение найдено. Радостно возопил я «эврика», как принято у греков, да так громко, что Белогривый с испугу задними ногами взбрыкнул, аж комья полетели.
После долго не мог я уснуть, все размышлял о руководящей и направляющей роли литературы и искусства. Поучительного содержания художественные произведения широкие горизонты человеку открыть могут. И не только в небесных сферах и на земле, но и в подземном мире.
XII
Ежели бы какой ученый муж вздумал сравнивать меж собой богатырей разных народов, он с несомненностью установил бы, что кое в чем между ними есть немалое сходство. Почти все проявляли интерес к подземному царству и стремились попасть в оное. Богатыри Амиран и Прометей побывали там еще при жизни. А я, как вам известно, дважды проделал сей рейс.
Когда ныне, постаревший и умудренный, оглядываюсь я назад, приходится признаться, что первая экскурсия в Преисподнюю была мною предпринята не из духовных, а из плотских побуждений. Объяснением сего может служить, что в ту пору я еще не являлся законченной, вполне сформировавшейся героической натурой, а был рядовым молодым богатырем-сангвиником без твердых убеждений и свойственных всякому порядочному герою качеств, позволяющих ему служить личным примером.
Много дней таскался я с досками на горбу по зыбучим болотам, питаясь при этом весьма нерегулярно. Устал, как собака, инда коленки дрожали, чуть в плевой луже Ильм-озере не утоп. Но, как говорится, лихи напасти, ан привалит счастье; и вот нос мой вдруг учуял приятнейшее благоухание — пахло супом, что весьма меня удивило, так как поблизости никакого жилья не было, только лес густой. Есть мне зело хотелось; сбросил я доски, раздул ноздри и, повинуясь указке своего носа, потопал в чащу. В густых зарослях предстала моему взору диковинная пещера, перед входом горел большой костер, над ним огромнейший котел подвешен, а вокруг трое перепачканных сажей мужиков хлопотали, хворост в огонь подбрасывали. Запах из котла шел божественный, облизнулся я и спросил мужиков, из чего они варят сию ароматную похлебку.
Ныне варим что попало, Пищу бедную готовим; Лишь оленя половину Да кабанью боковину, Требуху еще медвежью. Суп приправлен волчьим салом.Так уж и волчьим? — усомнился я. И слыхом не слыхал о такой приправе. Ну и гурманы тут собрались! Интересно, какова калорийность этакого супчика? Мужики прыснули в кулак от моего вопроса и сообщили, что сие варево не для жратвы предназначено:
Наш котел волшебный варит Заколдованную пищу… Варит он для тех, кто молод, Сладкий яд любовных зелий, Для сердец влюбленных пламя!Мужик постарше, видать, шеф-повар, с важным видом процедил сквозь зубы, что любой деревенский вахлак, хоть малость пообтесанный, мог бы по запаху разобрать, что готовят здесь не какой-то там суп, а благородную афродизиаку, то бишь любовное зелье, плотское вожделение разжигающее.
Я ушам своим не поверил. Да кому же такая фордыбака, или как там ее, каковая плотское вожделение разжигает, надобна, и без обиняков свое мнение высказал, что порядочным людям на этом свете скорее охладитель плотского вожделения требуется.