Воспоминания пропащего человека

Лесков Николай Семенович

В рынке у него, по Садовой улице, была маленькая лавочка, и Дяденька открывал ее постоянно ранее всех других торговцев. Проживая близ этого места несколько лет, я имел обыкновение каждое утро в 7 часов ходить в трактир пить чай мимо его лавки и всегда видел ее открытою; Дяденька иногда что-нибудь перебирал в ней, увязывал, а иногда прикрывал стеклянные двери и, бог весть куда, уходил. Здесь также он был привлечен к суду, и хотя очень искусно вел свои дела и умел оправдываться, но все-таки один раз был осужден за нелегальную покупку на месяц под арест.

Дяденька умер года четыре тому назад. В последнее время он торговал уже по Невскому проспекту между Литейным проспектом и Надеждинской улицей.

Я упомянул

о Сергее Васильеве и его неблаговидной деятельности не потому, чтобы он был единственно исключительный производитель темного товара (такою торговлею не брезговали, да, по всей вероятности, и сейчас не брезгуют и другие, более его солидные торговцы), а потому, что Сергей Васильев просто имел манию к такой торговле и к другим плутовским поступкам, наживал же от всего этого, сравнительно с прочими торговцами, пустяки; от этого, наверное, более пользовались те, кому он перепродавал товар.

После Сергея Васильева я нахожу уместным сказать несколько слов о торговле братьев Доновых.

Доновы, имевшие ларь на Полицейском мосту, преимущественно занимались торговлею газетами. Старший из них, Михаил Константинович, раньше был разносчиком «Полицейских ведомостей» [254] . Когда редакции получили разрешение продавать свои издания отдельными нумерами, то первый за эту торговлю принялся М. В. Попов; его примеру последовал и Донов. Купив место для ларя, Донов, вместе с газетами, начал производить и книжную торговлю. Хотя в книгах он имел мало понятия или, вернее, никакого не имел, но все-таки дела его шли недурно, потому что газеты и журналы давали очень хороший барыш.

254

То есть «Ведомостей С.-Петербургской городской полиции».

В то время газеты из редакций отпускались на комиссию обандероленные, и непроданные экземпляры принимались обратно. Ежедневные издания редакции отпускали по 5 коп. за нумер, а еженедельные, как-то: «Искру», «Будильник» и др., по 12 коп., торговцы же первые из них продавали по 10, а последние по 20 коп. У Донова расходилось всех газет и журналов каждый день до 150 нумеров, что и доставляло ему пользы от 7 до 8 рублей.

Видя такие успешные дела, Донов в скором времени открыл еще два ларя, один тоже на Полицейском, а другой на Пантелеймоновском мостах, и порядком стал развивать книжное дело; но, не имея практического знания в этом деле, не мог его вести так, как прочие букинисты. Притом же к этому времени и газетная торговля стала приносить несравненно меньшую пользу: у него появилось много конкурентов по этой торговле. Прочие букинисты также начали торговать газетами, а разносчики с ними стали появляться уже на всех углах главных улиц и продавать их дешевле прежнего. Кроме того, места для торговли с каждым годом возвышались в цене, а сам Донов повет жизнь довольно слабую, почему в начале семидесятых годов он и принужден был совсем прекратить торговлю. Младший его брат около этого времени умер.

Впоследствии Донов сделался золоторотцем и торговал книжечками по трактирам.

Всех букинистов, торговавших на ларях, перечислять излишне, но все-таки нужно заметить, что и из прочих большинство знали хорошо книжное дело и умели его вести. Особенно удачно шли дела у Андрея Семенова, Клочкова и Н. И. Герасимова: первые два торговали на Аничковом мосту, а последний на Симеоновском. Затем следует упомянуть о теперешнем старосте артели газетчиков, П. Б. Богданове, который хотя не из книжников и мало имеет знания в книгах, но обладает особенною смекалкою и ведет книжное дело энергичнее и выгоднее многих старых торговцев.

Но здесь я остановлюсь. В этой статье я говорил только о книжниках, уже покончивших свою деятельность, а о тех, которые продолжают ее до настоящего времени, я поговорю в следующий раз [255] .

В 1884

году городская управа прекратила продажу мест для торговли по Невскому проспекту и в других многолюдных улицах, вследствие чего букинисты и принуждены были искать помещение в частных домах. Теперь они расплодились в разных местах, но главный центр их торговли — Литейный и Владимирский проспекты и Симеоновская улица.

255

Этот свой замысел Свешников не реализовал.

IV. Книжники Александровского рынка

В заключение я должен сказать несколько слов о книжниках Александровского рынка.

Я уже упоминал, что после пожара Апраксина рынка, в 1862 году, апраксинцам для торговли отведен был временно Семеновский плац. Хотя на следующий год и начали вновь отстраивать Апраксин рынок, но сообразно новому плану в нем не могли уже поместиться все ютившиеся прежде тут торговцы, почему и решено было приискать место для нового рынка.

Между Большою Садовою [256] , Фонтанкой, Вознесенским проспектом и Малковым переулком во время откупов находилась питейная контора. По уничтожении откупов вся эта местность оказывалась праздною, и вот тут-то и построили еще рынок, назвав его Новым Александровским, в отличие от Александровского рынка, находящегося близ Невского монастыря. В этот новый рынок, вместе с прочими торговцами, перебрались также и некоторые книжники.

256

Прежде было две Садовых — Большая и Малая (прим. автора).

Первыми пионерами из книжников в Новом Александровском рынке были — Иов Герасимов, Н. Г. Ваганов и Загряжский, но затем, в скором времени, здесь появились и торговцы с улиц — Алексей Гаврилов, прозванный Дубом, и Брандер. Эти первые торговцы все-таки были настоящие книжники — Загряжский, Ваганов и Герасимов торговали в Апраксином рынке, Дуб раньше торговал на Сенной площади и потом у Государственного банка, а Брандер, хотя был и неграмотный, но сначала долго вел небольшую торговлю у Юсупова сада, а затем имел ларь у церкви Вознесения.

Так как в первое время в Александровском рынке книжных лавок было немного, то торговля шла довольно бойко. Известно, что у букинистов главную роль в торговле занимает покупка, а в те годы — годы всевозможных реформ — очень многие сбывали свои старые библиотеки для того, чтобы вместо них обзавестись новыми целесообразными книгами. Кроме того, очень многие обедневшие помещики принуждены были изменять прежний образ жизни и поневоле расставались с своим достоянием и излишнее спускали на рынок, в том числе и книги.

В Александровском рынке в первое время покупок было множество: туда заходили и господа, оставляя свои адреса и приглашая за покупкой на дом, туда тащила и прислуга книги в узлах и корзинках, а также несли татары и тряпичники, покупавшие книги вместе с разным скарбом. Но, кроме случайных, держаных книг, туда поступала масса и новых из книжных складов, магазинов, типографий и от переплетчиков. И вот вследствие такого обилия покупок дела книжников шли довольно хорошо.

Для букиниста случайная покупка — то же, что для спортсмена приз; покупая книги в доме или с рук, ни один самый честнейший букинист не предложит за них настоящей цены, если сам продающий просит дешево или не знает их цену. Но это одна сторона наживы букинистов, и сторона, оправдываемая законом, и потому, стало быть, честная. Но есть и еще другая — именно покупка темного товара, а в прежнее время и такою покупкою не брезговал никто, и об этом свидетельствуют неоднократные судебные процессы. Только нужно заметить, что такие покупки, исключая двух уже умерших и одного и до сих пор здравствующего и продолжающего торговлю, немногим пошли в пользу.