Воспоминания советского посла. Книга 2
Шрифт:
Загадка разъяснилась только на следующем заседании подкомитета, 2 июля. Здесь Риббентроп от имени германского и итальянского правительств внес конкретное предложение, которое сводилось к следующему:
1. Контроль на суше сохраняется в прежней форме.
2. Вместо контроля на море в старой форме за «обеими сторонами» в Испании признаются права воюющей стороны. Каждая из них может устанавливать морскую блокаду противника, т. е. перехватывать в открытом море все суда любой национальности, направляющиеся в его порты, и конфисковывать грузы в порядке так называемого «призового права» [181] .
181
Там
Плимут, Корбен и другие представители «демократических» держав встретили германо-итальянское предложение как-то неопределенно. Французский посол высказался даже против него, но в очень уж мягкой и несколько двусмысленной форме. Что же касается меня, то я тут же стал категорически возражать.
В конечном счете было решено запросить все правительства об отношении к англо-французскому и германо-итальянскому предложениям. Генеральное обсуждение их переносилось на пленарное заседание Комитета.
Пленум состоялся 9 июля. Плимут и Корбен продолжали на нем отстаивать свой план, Риббентроп и Гранди — свой. Большинство представителей других держав занимало неопределенную позицию и высказалось в том смысле, что надо найти какую-то среднюю линию. Я и на этот раз выступил с резкой критикой фашистских предложений
— Советское правительство, — говорил я, — считает, что полный морской контроль над побережьем Испании составляет существенный элемент всей системы невмешательства. Без него рушится самый фундамент, на котором построена эта система… Дарование генералу Франко прав воюющей стороны представляет очень сложную проблему, поднимающую ряд в высшей степени важных вопросов. Bo-первых, эта проблема должна быть рассмотрена в ее юридическом аспекте. Нельзя ставить на одну и ту же правовую базу законное правительство Испанской республики и мятежного генерала, который, нарушив присягу, поднял оружие против своего правительства. Такой образ действий, очевидно, противоречил бы международному праву, международным обычаям и традициям и, стало быть, должен быть признан неприемлемым… Во-вторых, германо-итальянские предложения следует рассмотреть с военной точки зрения, с точки зрения их влияния на ход испанской войны…
Отметив далее, что испанский конфликт давно утратил природу чисто внутренней борьбы, и перечислив длинный ряд фактов, свидетельствующих о разносторонней, весьма эффективной помощи, которую Франко все время получает от Германии и Италии, я продолжал:
— Бесполезно пытаться, как пытался на последнем заседании подкомитета германский представитель, приводить цифровые данные о республиканском флоте и флоте генерала Франко. Республиканский флот, если генералу Франко будут предоставлены права воюющей стороны, столкнется не с малочисленными устарелыми кораблями, находящимися в руках мятежников, но также с самыми современными морскими силами его иностранных союзников…
На практике предоставление генералу Франко прав воюющей стороны привело бы к полной и эффективной блокаде республиканского побережья и к невозможности для испанского правительства установить такую же блокаду берегов, находящихся в руках генерала Франко…
В заключение от имени Советского правительства я вновь подтвердил наше положительное отношение к англо-французскому плану, внесенному 29 июня [182] .
Потом выступил польский посол Рачинский и произнес прочувствованную речь о том, как важно сохранить политику «невмешательства»
182
«Протоколы», т. II, стр. 552-556.
Подводя итог дебатам, Плимут заявил:
— Правительство его величества готово изучить, и изучить с симпатией, всякие предложения, которые могут способствовать устранению возникших затруднений более успешно, чем те, которые были перед нами до сих пор.
Тогда поднялся представитель Голландии посланник Свиндерн и в самых изысканных выражениях предложил поручить британскому правительству, и в частности председателю Комитета лорду Плимуту, сделать попытку разработать новый компромиссный план, который явился бы мостом между англо-французским и германо-итальянским планами. Вслед за тем разыгралась следующая, почти гоголевская сцена.
Лорд Плимут:Вы все слышали, ваши превосходительства и джентльмены, слова голландского посланника, однако мне хотелось бы знать мнение членов комитета о том, можем ли мы в настоящих условиях принять его предложение.
Граф Гранди:Я поддерживаю предложение, сделанное голландским посланником.
Шарль Корбен:Я вполне присоединяюсь к предложению голландского посланника, которое соответствует ранее высказанным мной взглядам.
Ян Масарик:Я присоединяюсь к мнению французского посла.
Иоахим Риббентроп:Я поддерживаю голландского посланника.
В. Григорчеа(Румыния): Я тоже.
Бей Секи Орс(Турция): Я тоже.
А. Монтейро(Португалия): Я присоединяюсь к предложению голландского посланника. Его устами говорит сама мудрость.
Э. Рачинский(Польша): Я также поддерживаю предложение голландского посланника о том, чтобы разрешение этой трудной задачи было передано в ваши руки (почтительный поклон в сторону Плимута. — И. М.).
Барон Картье(Бельгия): Я целиком поддерживаю счастливую мысль моего голландского коллеги.
В. Миланович(Югославия): Я хочу поддержать предложение голландского посланника.
Э. Кольбан(Норвегия): Я также хочу поддержать предложение моего голландского коллеги.
Ш. Симопулос(Греция): Я хочу сделать то же самое.
К. Зарин(Латвия): Я также поддерживаю предложение голландского посланника.
Лорд Плимут:Ваши превосходительства и джентльмены, если, насколько я понимаю, это является единодушным желанием Комитета, правительство его величества возьмет на себя задачу поискать выход из наших затруднений, и я лично, конечно, готов доложить о выраженном вами желании своему правительству…