Воспоминания советского посла. Книга 2
Шрифт:
Этот вывод был горек, но правилен.
Предложениям, внесенным Корбеном, англичане и французы придавали очень серьезное значение. Настолько серьезное, что на четырех заседаниях подкомитета (19, 20, 22 и 26 октября 1937 г.) вместо Плимута председательствовал британский министр иностранных дел А. Иден. Лондону и Парижу страшно хотелось поскорее ввести взрывчатый испанский вопрос в «конституционное русло», т. е. в приличной форме накинуть на шею республики петлю. Рим и Берлин не могли не сочувствовать этой цели; укрепление Испанской республики, так ярко обнаружившееся после подавления каталонского путча и падения правительства Кабальеро, совершенно не устраивало фашистские державы. Риббентроп и Гранди вдруг превратились в мед и сахар. На заседаниях подкомитета они щедро расточали комплименты по адресу Идена и Корбена, заявляли о своей готовности признать
Однако из-за этой дымовой завесы очень скоро выступили подлинные намерения Германии и Италии. Они состояли в том, чтобы, используя французские предложения как трамплин, добиться немедленного закрытия франко-испанской границы и одновременного признания за Франко прав воюющей стороны. Шесть заседаний подкомитета, происходивших между 19 октября и 2 ноября, были посвящены французским предложениям, причем в ходе дискуссии все яснее обнаруживалось прогрессирующее сближение Риббентропа и Гранди с Плимутом и Корбеном. Под конец налицо был фактический блок четырех западных держав, стремившихся всеми доступными им средствами оказать давление на СССР и заставить его идти в ногу с ними.
Но Советское правительство твердо отстаивало свою линию. Она сводилась к двум следующим положениям: мы требовали возвращения испанскому правительству права покупать оружие, где оно захочет, и решительно возражали против предоставления Франко прав воюющей стороны впредь до полной эвакуации из Испании иностранных комбатантов.
Убедившись в тщетности своих попыток склонить нас на свою сторону за зеленым столом заседаний, блок четырех держав повел бешеную кампанию против СССР в печати, по радио, на массовых митингах и собраниях, в парламентских дискуссиях.
Четыре западные державы настойчиво добивались полной изоляции СССР, дабы развязать себе руки для поддержки Франко. Это с особой ясностью обнаружилось на заседании подкомитета 22 октября.
В своих замечаниях по поводу французских предложений Советское правительство, между прочим, заявило, что оно не может больше нести ответственности за продолжение политики «невмешательства», которую считает вредной и несправедливой в отношении испанского народа, испанского правительства. И вот Иден, при явном сочувствии Риббентропа, Гранди и Корбена, попробовал истолковать такое наше заявление в том смысле, что отныне советский представитель остается в Комитете лишь в качестве «наблюдателя», т. е. без права участия в голосовании. Я, однако, поспешил разочаровать Идена, напомнив, что «Советское правительство является членом Комитета по невмешательству» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иден и Корбен были не прочь развернуть но этому поводу прения, но на помощь мне пришел шведский представитель Пальмшерна:
— Не думает ли господин председатель, что дискуссия на эту тему принимает слишком академический характер? Не лучше ли обратиться к рассмотрению практических вопросов? [199]
Иден и Корбен вынуждены были отказаться от своей затеи, а Пальмшерна том временем шепнул мне на ухо:
— Всякому безобразию должен быть продел…
Однако и после заседания 22 октября с легкой руки Идена теперь уже Риббентроп и Гранди, поощряемые Плимутом и Корбеном, не раз домогались, чтобы решения Комитета имели законную силу даже без согласия СССР. Этим наглым домогательствам Советское правительство противопоставило не только твердость, но и присущую ему гибкость. Мне было предписано, с одной стороны, приложить усилия к внесению во французский вариант британского плана различных улучшающих его поправок (и мы достигли в этом отношении значительных результатов), а с другой — постараться не дать нашим недругам материала для новых клеветнических инсинуаций против СССР. В результате на пленуме Комитета 4 ноября оказалось возможным принять резолюцию, сущность которой сводилась к следующему:
199
«Протоколы», т. III, стр. 141.
1. Комитет принимает в целом британский план от 14 июля 1937 г.
2. Председатель Комитета немедленно обращается к обеим сторонам в испанском конфликте с предложением: оказать содействие
3. Председатель Комитета доводит до сведения законного правительства Испанской республики, равно как и генерала Франко, что за ними будут признаны права воюющей стороны на условиях, изложенных в британском плане от 14 июля 1937 г.
4. Контроль на франко-испанской границе восстанавливается незадолго (примерно за неделю) до фактического начала эвакуации иностранных комбатантов из Испании, причем одновременно будет введен и эффективный морской контроль.
5. Все члены Комитета обязуются принять самые энергичные меры к приостановке дальнейшего притока иностранных комбатантов в Испанию [200] .
200
«Протоколы», т. III, стр. 328-329.
По указанию из Москвы я воздержался при голосовании пункта 3 этой резолюции (о правах воюющей стороны), но поддержал ее в целом. Риббентроп и Гранди немедленно воспользовались этим для развертывания в Комитете и вне его новой злостной кампании против СССР, и стали доказывать, будто наше «воздержание» по одному пункту равносильно «отклонению» всей резолюции. И так как их клеветнические измышления внесли путаницу в головы многих европейцев, я на заседании подкомитета 16 ноября заявил от имени Советского правительства, что СССР целиком принимает резолюцию от 4 ноября [201] .
201
Там же, стр. 359-360. («Протоколы», т. III. — V_E).
В этих своих действиях Советский Союз исходил из того, что значительно подправленный британский план контроля не наносил ущерба республиканской Испании, поскольку он оставлял франко-испанскую границу открытой впредь до того момента, когда (и если!) начнется эвакуация иностранных комбатантов из Испании. Что же касается прав воюющей стороны, то резолюция от 4 ноября не выносила по этому вопросу окончательного решения, она лишь констатировала, что такие права могут быть признаны за обеими сторонами в испанском конфликте, если (и когда!) Комитет признает, что эвакуация иностранных комбатантов обнаружила «существенный прогресс». Иными словами, разрешение данного вопроса откладывалось на будущее, и Советское правительство сохраняло за собой возможность сказать свое решающее слово, когда найдет это необходимым.
Таким образом, принимая целиком резолюцию от 4 ноября, СССР ничего не терял по существу и много выигрывал тактически.
До республиканского правительства и Франко эта резолюция рыла доведена через британские дипломатические каналы. Ответ Франко пришел 18-го, ответ испанского правительства — 30 ноября. В принципе и тот и другой носили положительный характер, хоти и содержали некоторые оговорки.
Франко, как всегда, держал себя нагло. Он прежде всего заявлял, что рассматривает обращение к нему со стороны Комитета как официальное признание его «правительства» всеми государствами, участвующими в Комитете, и требовал предоставления прав воюющей стороны после эвакуации иностранных комбатантов в количестве 3 тыс. человек обоими участниками испанского конфликта [202] . Я подверг этот ответ резкой критике, но подкомитет в конце концов признал его по существу удовлетворительным и приступил к разработке практических мер по реализации программы от 4 ноября (формированию комиссий для отправки в Испанию, определению размеров финансирования и методов эвакуации иностранных комбатантов, уточнению прав воюющей стороны а т. д.). На это ушло 9 заседаний подкомитета и почти два месяца времени (декабрь 1937 — январь 1938 г.).
202
Там же, стр. 372. («Протоколы», т. III. — V_E).