Воспоминания
Шрифт:
– Доброй ночи.
Высоко подняв голову, Сирина прошла мимо него и негромко произнесла по-итальянски:
– Доброй ночи.
Он слышал, как она спускалась вниз по лестнице, как через несколько секунд стучала башмаками по бесконечно длинному мраморному холлу. Увидел, как внизу погас свет, слышал, как в отдалении негромко стукнула закрывшаяся дверь. Может быть, дверь, которая вела в спальню ее тети? Фуллертон улыбнулся, припомнив ее отчаянную храбрость.
Да, странная девушка…. К тому же настоящая красавица. Но в Нью-Йорке его ждет Пэтти Азертон… И он словно наяву увидел свою невесту в вечернем платье из синего бархата, с бархатной накидкой, отделанной белым мехом. Ее иссиня-черные волосы
Но тем не менее мысль о юной красавице долго не покидала его…
Глава 6
– Сирина! Прекрати сейчас же! – сердито крикнула Марчелла, когда Сирина склонилась, чтобы как следует отмыть ванну в комнате Чарли Крокмена. Несчастная женщина не могла видеть свою драгоценную девочку за подобной работой.
– Марчелла, все в порядке…
Сирина отмахнулась от старой служанки, как от большой добродушной собаки. Но та попыталась забрать тряпку из рук Сирины.
– Ты прекратишь?
– Нет!
На этот раз в глазах Марчеллы засветилось отчаяние. Она присела на край ванны и прошептала Сирине:
– Если ты не послушаешься меня, я все им расскажу.
– Расскажешь им? О чем?! – Сирина с улыбкой откинула в сторону длинный золотистый локон, падавший на глаза. – Что я не знаю, что делаю? Вероятно, они и сами это уже заметили.
Сирина, опустившись на корточки, усмехнулась. Вот уже почти месяц, как она старательно работала на американцев, и это ее вполне устраивало. У нее была еда, крыша над головой, она жила с Марчеллой, единственной оставшейся в живых из всей ее семьи. «Чего ж еще желать?» – почти ежедневно спрашивала себя Сирина. И сама же отвечала: «Гораздо большего». Но большего не было. Это все, что у нее было. Она написала письмо матери Констанции, сообщив, что благополучно добралась до дома. Рассказала о смерти бабушки, о том, что вновь живет в родительском доме в Риме, хотя и не объяснила, в каком качестве.
– Итак, Сирина?
– Чем ты меня пугаешь, старая колдунья?
Они пререкались так уже около двух недель, говоря друг с другом яростным шепотом на итальянском. Однако эта пикировка была приятным перерывом. Этим утром Сирина работала не покладая рук с шести утра и почти до самого полудня.
– Если не будешь вести себя подобающим образом, я тебя разоблачу!
Сирина с удивлением посмотрела на старушку.
– Как? Украдешь всю мою одежду?
– Как тебе не стыдно! Нет, расскажу майору, кто ты на самом деле!
– А, ты опять за старое. Марчелла, дорогая моя, сказать тебе по правде, не думаю, чтобы это хоть как-то их волновало. Ванны должны быть вычищены, и совершенно не важно, кто это сделает – принцесса или простая служанка. А судя по тому, как упорно майор работает за столом каждый вечер, не думаю, что он будет шокирован этим известием.
– Ошибаешься!
Марчелла с угрозой посмотрела на девушку, и Сирина покачала головой.
– Что это означает?
Переехав во дворец, майор проникся теплыми чувствами к Марчелле, и Сирина заметила, как они часто беседовали. За несколько вечеров до этого разговора она даже видела, как Марчелла штопала ему носки. Однако сама после их первой встречи старалась держаться от него подальше. Майор казался чересчур догадливым, чтобы Сирине захотелось вертеться
– Ты опять болтала с майором?
– Он очень хороший человек, – заявила Марчелла, взглянув с укором на юную принцессу, продолжавшую стоять на коленях на полу в ванной комнате Чарльза Крокмена.
– И что из этого? Он же не наш друг, Марчелла. Он солдат. Работает здесь так же, как и мы. И его совершенно не касается, кем я была.
– Он считает, что ты очень хорошо говоришь по-английски, – проговорила Марчелла.
– Ну и что?
– Может быть, он поможет тебе найти работу получше.
– Не нужна мне работа получше. Мне нравится эта.
– Ах… неужто? – В глазах Марчеллы заблестели слезы. – А мне помнится, как на прошлой неделе ты плакала из-за трещин на ладонях. И не ты ли не могла спать по ночам, потому что у тебя сильно болела спина? А как твои колени от постоянного скобления пола, а твое…
– Хорошо… хорошо! Хватит! – Сирина вздохнула и вновь склонилась к тазу с мыльной водой. – Неужели тебе не понятно, Челла? Это же мой дом… наш дом, – быстро поправилась она.
Глаза старой служанки предательски заблестели, и она нежно похлопала Сирину по щеке.
– Ты заслуживаешь гораздо большего, дитя мое…
У Марчеллы разрывалось сердце, когда она думала о том, как судьба несправедлива к этой девочке. Не успев вытереть слезы, она неожиданно увидела Чарли Крокмена.
– Извините, – пробормотал он и поспешил исчезнуть.
– Не за что, – крикнула ему вдогонку Сирина.
Ей нравился этот человек, но она редко разговаривала с ним по-английски. Ей нечего было ему сказать, как, впрочем, и остальным военным, обосновавшимся во дворце. Для нее все перестало иметь какое-либо значение. Все, за исключением того, что она должна жить здесь, во дворце. Сирина цеплялась за воспоминания, ей казалось, что она у себя дома. И единственное, что занимало все ее мысли, когда она переходила из одной комнаты в другую, так это уборка, мытье, натирание полов воском, стирание пыли, а по утрам, застилая постель майора, она представляла, будто убирает постель своей матери. Единственное, что отгоняло мечту, – это то, что в комнате стоял крепкий запах лосьона, табака, специй, а не роз и лилий, собранных в долине, как было десять лет назад.
Закончив чистить ванну Чарли Крокмена, Сирина взяла ломоть хлеба, кусок сыра, апельсин и нож и не торопясь отправилась в сад. Присев на траву и опершись спиной на любимое дерево, она стала смотреть на холмы.
В это же время по саду прогуливался майор. Увидев Сирину, он долгое время наблюдал, как девушка аккуратно очищала апельсин, а затем лежала на траве, глядя на листву дерева. Какая-то таинственная аура окружала работящую племянницу Марчеллы. Он очень сомневался в их родстве, но бумаги ее были в полном порядке, и работала она весьма упорно. Какая в таком случае разница, кто она? Однако странность в том и заключалась, что для него это было очень важно. После неожиданной встречи в темном кабинете он часто думал о ней, стоя у окна и глядя на эту иву.
Не выдержав, майор приблизился к месту, где отдыхала девушка, и осторожно присел рядом, глядя ей в лицо. Увидев Фуллертона, Сирина села, расправила на коленях фартук, прикрыв ноги в толстых чулках, и только потом посмотрела на него.
– Вы всегда удивляете меня, майор.
Вновь он отметил, что она говорила по-английски лучше обычного, и внезапно поймал себя на мысли, что готов признаться ей, что она сама все время удивляет его. Но вместо этого он только улыбнулся. Легкий сентябрьский ветерок взъерошил его светлые волосы.