Воспоминания

Григорьев Аполлон Александрович

…со времени признаний Руссо… — Имеется в виду «Исповедь» (1770).

Зензухт— тоска (от нем. Sehnsucht).

…хандрой, от которой русский человек ищет спасения только в цыганском таборе… — Ср. в поэме Г. «Встреча» (1846):

…хандра За мною по пятам бежала, Гнала, бывало, со двора В цыганский табор, в степь родную…

«Лев Гурыч»— водевиль Д. Т. Ленского «Лев Гурыч Синичкин» (1840).

Петербургская Елена— певица немецкой оперы М. Нейрейтер.

…как же ее с С** сравнивать. —

Речь идет о Е. А. Семеновой, известной оперной певице; в сезон 1841/42 г. она дебютировала именно в роли Алисы в «Роберте-дьяволе» «и сразу сделалась любимицею публики» (Вольф А. Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1855 года, ч. 1. СПб., 1877, с. 98).

«Фенелла»— опера Д. Ф. Э. Обера, французского композитора (1828).

Мескинный— пошлый, жалкий (от франц. mesquin).

«Гамлет» на одном провинциальном театре ^*

Впервые: Репертуар и пантеон, 1846, № 1, с. 37–48, за подписью «А. Трисмегистов» (в тексте журнала опечатка: «А. Трисмечистов»); псевдоним намекает на связь с масонством: Гермес Трисмегист (по-гречески «Трижды великий») — мифический автор III в. н. э., создатель «герметических» книг философского содержания, оказавших большое влияние на средневековых мыслителей, а позднее — на масонов. Герой романа Жорж Санд «Графиня Рудольштадт» (1845) граф Альберг организует, по масонскому образцу, братство «Невидимых», выступая под именем «Трисмегист». Текст «Гамлета…» перепечатан: ЧБ, с. 189–207.

Так как неизвестны никакие отлучки Г. из столицы в 1844–1845 гг. и так как многие признаки позволяют отнести описание постановки к Петербургу, т. е. к игре в роли Гамлета знаменитого В. А. Каратыгина («геркулесовские» черты актера, подчеркивание внешних эффектов и т. п.), то в целом очерк воспринимается как ироническая рецензия на спектакль (см.: Левин Ю. Д. Русский романтизм. — В кн.: Шекспир и русская культура. М.-Л., 1965, с. 299–300).

Следует учесть, что дата в конце очерка — 4 декабря 1845 г. — поставлена Г. не без умысла: в конце ноября 1845 г. из-за границы вернулся В. А. Каратыгин, и тут же, 29 ноября, он с успехом сыграл Гамлета (см.: Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 по начало 1855 года, ч. I. СПб., 1877, с. 113–114; Р. 3. Александрийский театр. — Северная пчела, 1845, № 276, 7 декабря, с. 1101). В этом спектакле роли исполняли: Офелия — Н. В. Самойлова, Гертруда — М. И. Валберхова, Полоний — И. И. Сосницкий, Лаэрт — А. П. Славин, Горацио — П. А. Каратыгин, Клавдий — П. И. Григорьев (1-й), Могильщик — А. Е. Мартынов, Розенкранц — А. М. Максимов, Гильденштерн — В. М. Самойлов.

В целом весьма положительно относясь к В. А. Каратыгину-актеру, ценя его пафосность, романтическую приподнятость (см.: А. А. Григорьев. — В кн.: Очерки истории русской театральной критики. Вторая половина XIX века. Л., 1976, с. 58–60), Г. никогда не мог сочувственно оценить его игру в «Гамлете»: «Есть одна только роль, которую он не пересоздал, — это Гамлет. Да простит нам артист, если мы упорно держимся своих старых мнений. Гамлет вне его средств, в Гамлете равно дурны и он и Мочалов» (Григорьев А. Александрийский театр. — Репертуар и пантеон, 1846, № 12, Театральная летопись, с. 100).

В цитированной статье и в настоящем очерке Г. дал свою трактовку трагедии Шекспира, близкую к интерпретации Гете, но с подчеркиванием конфликта Гамлета со средой (см.: Левин Ю. Д. Русский романтизм, с. 442).

Следует учесть, что отрицательное мнение об игре императорского любимца В. А. Каратыгина в роли Гамлета уже неоднократно высказывалось в печати, начиная с рецензий и статей В. Г. Белинского 1838–1839 г., да и в «Репертуаре и пантеоне» всего за несколько месяцев до рецензии Г. в анонимном (В. Р. Зотова?) обзоре «Материалы для истории русского театра. 1844-й театральный год» весьма ядовито говорилось о Каратыгине-Гамлете: «Мы не сказали ни слова о „Гамлете“, потому что в этом случае мнение наше, противоречащее большинству голосов, может быть ошибочно. Признаемся, однако, что мы никак не можем согласить неистовых криков, хохота, хлопанья в ладоши, оглушительного рева и ползанья по сцене с задумчивым характерам шекспирова Гамлета» (Репертуар и пантеон, 1845, № 4, с. 255).

Но ни одна предшествующая статья не вызвала такого гнева властей предержащих, как рецензия Г. Директор императорских театров А. М. Гедеонов доносил управляющему III отделением Л. В. Дубельту: «Подобные действия редакторов „Репертуара“ не могут не быть крайне оскорбительными для

Каратыгина I, составляющего главную цель неприличных враждебных выходок журнала. Талант Каратыгина, признанный всеми и удостоенный особенным высочайшим вниманием государя императора, конечно, не может пострадать от злонамеренных нападок журналистов, но я полагаю, что он заслуживает в рецензиях о нем больше уважения». Дубельт в свою очередь донес о том шефу жандармов графу А. Ф. Орлову, а шеф поручил Дубельту «сделать редактору журнала» В. С. Межевичу «замечание за неприличные его выходки в театральных рецензиях и вместе с тем подтвердить ему, чтобы на будущее время в критических статьях о театре он не позволял себе выходить из границ строгого приличия» (цит. по кн.: Алътшуллер А. Я. Театр прославленных мастеров. Очерки истории Александрийской сцены. Л., 1968, с. 63).

Регалия— сорт сигар.

…древности составляют один из предметов моего отвращения… — В действительности Г. всегда живо интересовался «древностями».

«Морской разбойник»— балет П. Тальони (1840).

Я помню картину, кажется Делароша… — Ср. в более поздней статье Г.: «… я вспомнил виденный мною эстамп с картины Поля Делароша: вечереющее северное небо, пустынное кладбище, и Гамлета, сидящего на могиле с неподвижным, бесцельно устремленным куда-то взором, с болезненною улыбкою» (Отеч. записки, 1850, № 4, отд. VIII, с. 283).

Стентор— персонаж гомеровской «Илиады» с необычайно зычным голосом.

Композитор— А. Е. Варламов.

Письмо к отцу от 23 июля 1846 г ^*

Впервые: Материалы, с. 365–367. Автограф: ИРЛИ, 3883. XIII, с, 1, на четырех листах тетрадного формата; старательно написанный беловик.

…с… Ксенофонтом Тимофеичем… — Лицо неустановленное, очевидно, кто-то из близких к Александру Ивановичу Григорьеву.

Милановский Константин Соломонович— знакомый Г. по совместной учебе в Московском университете. Как установил Г. П. Блок, Милановский учился вместе с Фетом в 1838–1840 гг. на первом и втором курсах философского факультета, но в конце второго курса сдал лишь экзамен по русской словесности; в последующие годы данных о Милановском в архиве университета нет; видимо, на этом закончилась его студенческая жизнь (Блок Г. Рождение поэта. Повесть о молодости Фета. Л., 1924, с. 104). Я. П. Полонский вспоминал, что профессор словесности И. И. Давыдов неожиданно прочитал на своей лекции его (Полонского) стихотворение «Душа», а после лекции в толпе студентов «некто Малиновский (так, — В. Е.), недоучившийся проповедник новых философских идей Гегеля, а потому и влиятельный, стал стыдить и уличать меня в подражании Кольцову» (Полонский, 644). Фет рассказал в своих воспоминаниях о сокурснике Мариновском (некоторые фамилии Фет сознательно изменил), «весьма начитанном и слывшем не только за весьма умного человека, но даже за масона», которому, однако, Фет не мог простить грубый обман: однажды тот нагло пообедал на деньги Фета (Фет А. А. Ранние годы моей жизни. М., 1893, с. 177–178). Затем Милановский оказывается в Петербурге, входит в круг В. Г. Белинского, но быстро там разоблачается; Белинский писал В. П. Боткину 9 декабря 1842 г.: «Г-н М. дал мне хороший урок — он гаже и плюгавее, чем о нем думает К» (Белинский, XII, 126). К. — очевидно, Кавелин, оставивший в воспоминаниях колоритный очерк о Милановском, который «подкупил Белинского либеральными фразами, но оказался проходимцем и эксплуататором чужих карманов. Белинский приходил в ужас от того, что пускался в либеральные откровенности с таким господином, трусил, что он на него и на весь кружок донесет. Это не помешало ему выгнать Милановского из своей квартиры с скандалом» (Кавелин К. Д. Собр. соч., т. 3. СПб., 1899, стб. 1085). Приехавший в Петербург Г. в очень кризисную для себя пору встретил Милановского, как он писал Погодину в 1859 г.: «…некогда, в 1844 году я вызывал на распутий дьявола и получил его на другой же день на Невском проспекте в особе Милановского» (наст, изд., с. 304); Г., видимо, быстро оказался в руках хитрого и умного «масона», чем тот беззастенчиво воспользовался; об этом писал журналист И. В. Павлов: «А года через два (речь выше шла о 1843 г., — Б. Е.) бедняга попал в умственную кабалу к известному тогда проходимцу Милановскому, выдававшему себя чуть не за Калиостро. К нему относится экспромт Некрасова, напечатанный в альманахе „1 апреля“: