Восставшая из ада
Шрифт:
Тем более – стекла на окнах джипа Васика Дылды – были зеркальные, да еще в салоне действовала какая-то новомодная система абсолютной звукоизоляции, так что если бы даже в джипе находилась шумная компания пирующих кавказцев, снаружи все равно никак нельзя было бы сказать, что в автомобиле кто-то есть.
Короче говоря, меня никак нельзя было заметить. Ни борису, ни еще кому-нибудь, если бы этот кто-нибудь оказался рядом с джипом.
Я приоткрыла окошко джипа и мне весь разговор Васика с Борисом слышен был прекрасно.
– Слушай,
Сашка Кирпич вчера банк сорвал, так что я вообще на бобах.
Но ты не думай, в воскресенье в шалмане опять большая игра будет, я точно выиграю. Я сон видел хороший вчера. Мне нормальные карты идти будут...
– Да успокойся ты! – прервал его словоизлияния Васик.
– Я к тебе не за бабками.
– Да? – повеселел Борис. – А зачем? Тачка барахлит, да? Так давай, я вмиг ее исправлю! В счет долга, конечно. А то – сам понимаешь – бабки большие, а отдавать все равно нужно.
– Нужно, – подтвердил Васик, – только... Ты можешь сделать так, что тебе долг мне отдавать не придется.
– Как это? – насторожился Борис.
– А просто, – ответил Васик, – я ищу одного человечка из братвы.
– Имя, – быстро сказал Борис, – давай имя, я тебе все сейчас скажу. Я всех знаю. У меня клиентура такая... Он местный?
– Местный-то местный... кажется, – сказал Васик, – только вот имени я не знаю.
– Да? – удивился Борис. – Как же ты его ищешь?
– По приметам, – объяснил Васик, – если я тебе приметы его дам, сможешь угадать его? И имя и местожительство?..
– Попробую, – сказал Борис.
– Он киллер, – начал Васик, – судя по всему – профессионал. Работает профессионально. Значит так – приметы.
Лысый. То есть голова бритая.
Васик почти слово в слово пересказал Борису приметы бритоголового киллера.
– Ну, – закончив, осведомился он, – знаешь такого?
– Погоди, – проговорил Борис, превратившийся вдруг из лебезящего и приниженного в серьезного и сосредоточенного, – дай подумать.
– Ну, думай, – разрешил Васик, закуривая сигаретку.
Мне тоже жутко захотелось курить, но доставать сигареты я, конечно, не стала. Как отреагирует этот Борис на то, если из автомобиля, в котором никого нет, вдруг повалит дым клубами.
Думал Борис довольно долго. Потом попросил у Васика сигарету, закурил и, оглянувшись, спросил:
– Ты один приехал?
– Один, – ответил Васик. – Как этого козла зовут?
– В машине никого нет?
– Нет, нет, никого? Имя его можешь назвать?
– Могу, – вздохнул Борис, – только это строго между нами. Никто не должен знать, что я тебе сказал это имя. А то меня...
Он выразительно провел большим пальцем себе по горлу.
– Пацаны стукачей не любят, – пояснил он.
– Никому не скажу, – пообещал Васик. – Ты имя назовешь, нет?
Борис еще раз тяжело вздохнул и сказал:
– Это крутой пацан. Он настоящий
– Да как зовут-то его?
– Кликуха у него Пинчер, – сказал Борис и глубоко затянулся, – где живет не знаю. Тусуется часто в баре «Седьмая верста». Это в центре. Знаешь?
– Знаю, – сказал Васик, – это точно он? Ты ничего не перепутал?
– Что ж я – дурак, что ли? – даже как будто обиделся Борис. – Понимаю, на что иду. Только ты, Василий, как условились – никому про меня. Ладно?
– Ладно, ладно...
– Отлично! Значит я тебе ничего не должен?
– Ничего, – мгновение все же поколебавшись, ответил Васик.
– Совсем ничего? – переспросил развеселившийся Борис.
– Совсем ничего.
– Здорово! Ну я пошел?
– Иди.
Борис отвалил в свой гараж. Снова скрипнула, закрываясь, створка чудовищных ворот.
Васик вернулся в машину. Завел мотор и дал задний ход, разворачиваясь.
– Слышала? – буркнул он мне, когда мы выехали на трассу.
– Слышала, – ответила я.
– Вроде бы этот киллер такой крутой, что рядом с ним и стоять опасно, – повторил Васик слова Бориса.
– Я же говорю, что – слышала. А ты что – уже испугался?
– Я? – поразился Васик, но как-то ненатурально, – вообще-то, немного боюсь, – спустя несколько секунд признался он, – я бандитов вообще почему-то не очень обожаю. Но ведь ты рядом будешь. А ты – не обыкновенный человек. Вместе мы его...
– Это точно, – сказала я, – значит, бар «Седьмая верста».
Когда шум двигателя отъезжающей машины стих, Борис на всякий случай снова приоткрыл створку ворот и выглянул.
– Ага, уехали, – хрипло пробормотал он и, одергивая на ходу сползающие штаны, засеменил вглубь гаража.
Пробежал мимо двух своих работников, копающихся в простреленном капоте шестисотого «Мерседеса», мимо нагромождения автодеталей – вглубь гаража – туда, где у него было устроено что-то вроде небольшого кабинетика – конторка с письменным столом, на котором никогда не писали, но каждый день резали колбасу, сейфом, куда складывались деньги, в те редкие дни, когда не было игры в каком-нибудь из городских шалманов и телефоном – дешевый аппарат которого поблескивал под светом голой и поэтому яркой электрической лампочки, как миниатюрная гоночная машина.
Борис еще раз проверил, что никто за ним не идет, закрыл за собой дверь конторки и тщательно запер ее.
Затем подошел к телефону, осторожно, будто боялся, что он ускачет, как большая желтая лягушка, глубоко вдохнул, словно перед приемом внутрь двухсот грамм водки и, наконец решившись, снял трубку.
Набрав номер, он проговорил в трубку тихо:
– Алло...
– Да! – резко ответили ему. – Кто говорит?
– Это Борис. Мы с тобой в шалмане на Тверской в картишки резались, помнишь?