Восточные славяне в VI-XIII вв.

Седов Валентин Васильевич

Фасоны мужской и женской верхней одежды в быту русских крестьян XIX в. мало чем отличались друг от друга. Надо полагать, что и в VI–IX вв. было так же. Во всяком случае, одежды женских фигур, изображенных на Збручском идоле, неотличимы от мужского одеяния. Конечно, женщины ногавиц не носили, но жупаны, корзно, сукни и кожухи были почти идентичными. Мужская и женская обувь, судя по староладожским материалам, неразличима.

Женский костюм отличался от мужского головным убранством и украшениями. Имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют охарактеризовать все типы женских головных уборов славян, расселившихся по восточноевропейской равнине во второй половине I тысячелетия н. э.

Так, женский головной

убор реконструируется по находкам в кладах мартыновского типа. Составными частями уборов были серебряные пластины с завитком на конце — налобные венчики — и орнаментированные пластины, воспроизводящие форму человеческого уха, — наушники. На их основе Б.А. Рыбаков реконструировал головной убор из мартыновского клада, который оказался весьма близким к русским кокошникам, хорошо известным по этнографическим материалам.

В XIX в. наушники делались из жесткого материала и богато украшались бисером и жемчугом. Один из мартыновских наушников имел орнаментальные выпуклины, образующие треугольник. Другой наушник из того же клада имел по краю широкую полосу позолоты и был орнаментирован треугольными пластинами с золотой зернью и гнездами для цветных камней.

Весьма характерным славянским украшением, очевидно, были височные кольца. Они принадлежат к различным типам. Из Мартыновского, Малоржавского и Новосуджанского кладов, упомянутых выше, происходят большие серебряные проволочные кольца со спиральным завитком, обращенным внутрь. Славянские женщины носили их на висках (по одному-два, а иногда и по три с каждой стороны головы), подобно тому как это было в древнерусское время. В Новосуджанском кладе найдены и браслетообразные височные кольца из толстой серебряной проволоки с отдельными биспиральными подвесками (Рыбаков Б.А., 1949б, с. 77, рис. 31).

В VIII–IX вв. в южных районах восточнославянского расселения сравнительно широко распространяются височные кольца волынского типа, а в IX в. появляются пятилучевые или семилучевые височные украшения ранних вариантов, отдельные экземпляры которых украшены ложной зернью. Они найдены на городище Хотомель (Кухаренко Ю.В., 1961, с. 9, табл. 8, 21), в полуземлянке Новотроицкого городища (Ляпушкин И.И., 1958а, с. 129, рис. 85, 5), на городище Титчиха на Дону (Москаленко А.Н., 1965, с. 119, рис. 42), а также в составе Железницкого (Зарайского), Полтавского и Новотроицкого кладов (Макаренко Н.Е., 1908, с. 5–8, табл. I; Рыбаков Б.А., 1948, с. 106, 107, рис. 14, 15; Ляпушкин И.И., 1958а, с. 26, рис. 12, 13).

Более широкое распространение в восточнославянской среде получили проволочные височные кольца — небольшие перстнеобразные и среднего диаметра. Они встречены как в южнорусских областях, так и в лесных кривичских землях (Ляпушкин И.И., 1958а, с. 26, рис. 13; Рафалович И.А., 1972, с. 195, рис. 3, 4; Седов В.В., 1974а, с. 32, табл. 26, 1, 6, 7, 9, 10). Перстнеобразные полутораоборотные височные кольца, как уже отмечалось, стали излюбленным (этнографическим) украшением восточнославянских дулебов и их потомков.

Для закрепления верхней женской одежды у антов VI–VII вв. употреблялись, о чем также говорилось выше, пальчатые фибулы. Общеславянский термин оплечье повсюду связан с какой-то надевавшейся на плечи частью женского костюма. По-видимому, такие оплечья и застегивались фибулами.

Шейные ожерелья, состоящие из бус, судя по материалам длинных курганов кривичей и Староладожского городища,

были в некоторых славянских регионах излюбленным женским украшением (Седов В.В., 1974а, с. 27, табл. 23, 1–5; Львова З.А., 1968, 64–94). Многие ожерелья были одноцветными и состояли из синих зонных стеклянных бус. Иногда к ним добавлялись зеленые бусы. Изредка встречались темно-синие бусы с глазками в виде белых кружков, а также глазчатые желтого и красного цветов.

В Верхнем Поднепровье в VIII–IX вв. в составе ожерелий преобладал зеленый и прозрачный бисер — сирийский, как показала Н.А. Школьникова. Встречаются также округлые и 14-гранные голубые бусы византийского импорта. В левобережной части Среднего Поднепровья обычны желтый бисер, очень распространенный в это время в Моравии, и синие бочонковидные бусы, по-видимому византийского происхождения (Школьникова Н.А., 1978, с. 97–104).

В более южных областях восточнославянской территории, в том числе в Припятском Полесье и на Волыни, шейные ожерелья из бус, очевидно, не получили распространения. Здесь лишь изредка встречаются единичные бусины.

Славянский женский костюм V–IX вв. иногда дополнялся и различными металлическими украшениями — шейными гривнами, перстнями или браслетами. Собственно славянских типов этих украшений в то время еще не было, и славяне Восточной Европы пользовались самыми разнохарактерными браслетами, перстнями и гривнами, изготовленными своими мастерами-ремесленниками или приобретенными у соседних племен.

Глава одиннадцатая

Язычество

Здесь рассматриваются далеко не все стороны языческого мировоззрения восточных славян. Это — тема специального исследования (Рыбаков Б.А., 1974, с. 3–30). Мы затрагиваем лишь отдельные вопросы славянского язычества, решение которых непосредственно связано с изучением остатков материальной культуры, полученных в результате археологических изысканий.

Вопрос о характере и устройстве языческих святилищ восточнославянских племен давно интересовал исследователей. Многие ученые пытались представить, как выглядели дохристианские места молений и жертвоприношений. Однако фактических данных для освещения этого вопроса до недавнего времени не было. Некоторые исследователи, обращая внимание на языческие храмовые постройки у балтийских славян, полагали, что и на Руси в дохристианский период существовали подобные культовые сооружения из дерева. Другая группа ученых указывала на то, что русские летописи ничего не сообщают о существовании языческих храмов в восточнославянской среде, а в архитектуре древней Руси отсутствуют какие-либо следы дохристианского культового строительства. Эти историки утверждали, что восточные славяне-язычники не воздвигали культовых сооружений, а совершали моления, обряды и гадания «под овином, под рощением, или у воды».

Положение серьезно изменилось в результате археологических раскопок трех последних десятилетий, когда были получены материалы, позволяющие восстановить облик целого ряда языческих святилищ в различных районах восточнославянского расселения.

Одним из интереснейших языческих сооружений восточных славян является святилище Перуна, исследованное близ Новгорода Великого в урочище Перынь (рис. 18), которое расположено там, где Волхов вытекает из оз. Ильмень (Седов В.В., 1953а, с. 92–103). Перынский холм, окольцованный по склонам сосновой рощей, величественно и живописно господствует над северными низменными и безлесыми берегами Ильменя. Очевидно, здесь находилось не рядовое, а центральное святилище словен новгородских. Во время языческих празднеств на холме могло собираться большое количество людей.