Восточные услады, или любовные игры султанов
Шрифт:
Насреддин купил горсть фиников и принялся их есть. Жена заметила, что он аккуратно складывает косточки в карман.
— Почему ты, как все, не выбрасываешь косточки?
— Потому что, когда я покупал финики, я спросил у зеленщика, входят ли косточки в их цену. Он сказал: «Да, все входит». Так что косточки теперь тоже мои, Хочу — оставлю, хочу — выкину.
—
— Но, Ходжа, — сказал его друг, — всегда ли это возможно?
— Да, всегда.
— Тогда объясни мне, как делается шелк.
— Запросто. Сначала надо взять гусениц и расплести то, что сплетено. Потом — избавиться от гусениц и заплести то, что расплетено.
Насреддин пришел в богатый дом за подаянием.
— Передай хозяину, — сказал он привратнику, — что здесь Ходжа Насреддин и он просит денег.
Слуга скрылся в доме и через некоторое время вернулся.
— Боюсь, что моего хозяина сейчас нет.
— Тогда передай ему от меня вот что, — сказал Насреддин. — Это мой бесплатный совет. Уходя из дома, не следует оставлять у окна свое лицо. Его может кто-нибудь украсть.
— Что такое судьба? — спросил у Насреддина книжник.
— Бесконечная череда переплетенных событий, каждое из которых влияет на остальные.
— Не самый удовлетворительный ответ. Я верю в причины и следствия.
— Очень хорошо, — сказал Ходжа, — взгляни сюда.
Он указал на идущую по улице процессию.
— Этого человека собираются повесить. Потому ли, что ему дали серебряную монету, на которую он купил нож и зарезал им кого-то? Или потому, что его застали за этим делом? Или потому, что никто его не остановил?
Ходжа пришел к богачу.
— Мне нужны деньги.
— Зачем?
— Хочу купить… слона.
— Раз у тебя нет денег, ты не сможешь прокормить слона. — Я пришел сюда, — сказал Насреддин, — за деньгами, а не за советом.
— А я вижу в темноте, — похвастался как-то в кофейне Насреддин.
— Если это так, почему ты ходишь по улицам с фонарем?
— Только для того, чтобы другие на меня не натыкались.
Насреддин зашел в лавку к человеку, торгующему разным мелочным товаром.
— У тебя есть гвозди?
— Л»
— А кожа, хорошая кожа?
— Да.
— А нитки?
— Да.
— А краска?
— Да.
— Почему бы тогда тебе не сделать
Ходжу пригласили на свадьбу. В последний раз, когда он был в этом доме, кто-то умыкнул его сандалии. Теперь, чтобы не оставлять их у двери, он засунул их во внутренний карман.
— Что за книга там у тебя? — спросил его хозяин.
«Про сандалии лучше молчать, вдруг это его рук дело, — подумал Насреддин, — к тому же, желательно походить на образованного человека».
Вслух он сказал:
— То, что там топорщится, называется «Благоразумие».
— Как интересно! В каком книжном магазине купил?
— Купил, вообще-то, у сапожника.
Погруженный в мысли Ходжа шел по деревне и наткнулся на каких-то оборванцев, которые принялись кидать в него камнями. Они застали его врасплох, к тому же, он вовсе не был великаном.
— Перестаньте, и я расскажу вам кое-что интересное.
— Ладно, только не надо мудрить.
— Эмир раздает бесплатные обеды.
Дети побежали к жилищу эмира, а Насреддин вернулся к теме о радостях гостеприимства…
Он поднял глаза и увидел, что мальчишки уже далеко. Внезапно Ходжа подхватил полы халата и поспешил за сорванцами. На ходу он приговаривал:
— Надо самому все увидеть. А что, если я им не соврал?
Насреддин зашел в лавку купить штаны. Но там он увидел плащ по сходной цене и передумал. Взяв плащ, он направился к выходу.
— Ты не заплатил! — закричал торговец.
— Я оставил тебе штаны, которые стоят ровно столько же.
— Но ты и за штаны не заплатил.
— Конечно, — сказал Ходжа, — почему я должен платить за вещь, которую не хочу покупать?
Ходжа Насреддин добился высокого положения при дворе и принялся демонстрировать придворные манеры.
Однажды правитель был страшно голоден. Главный повар так отменно приготовил баклажаны, что высочайшим повелением было приказано подавать их каждый день.
— Разве это не лучший на свете овощ, Ходжа? — спросил повелитель.
— Самый лучший, господин.
Пять дней спустя, когда бесконечные баклажаны набили правителю оскомину, тот заорал:
— Уберите немедленно! Ненавижу их!
— Это худший на свете овощ, господин, — согласился Насреддин.
— Но Ходжа, еще и не недели не прошло с тех пор, как ты называл его лучшим.
— Называл. Но я служу вам, а не баклажанам.
Ходжа Насреддин нес домой хрупкую стеклянную посуду и уронил ее посреди улицы. Все разбилось.