Восток лежит на Западе
Шрифт:
Эти места мне хорошо знакомы. Каждое лето я наведываюсь сюда в рабочие дни ближе к вечеру, чтобы быстренько нарезать себе грибочков на ужин. Самые большие деревья здесь – мои старые знакомые. Вот рядом с этой лиственницей я сейчас и захороню часть свалившегося на меня богатства. Вот здесь…
Через два часа в трёх местах, которые мне не надо зарисовывать на плане, чтобы потом разыскать, я запрятал весь капитал до лучших времён. Особенно тщательно я замаскировал следы своей работы, аккуратно вернув квадратики срезанного дёрна на свои места. Никто меня не видел, и я не испытывал сомнений, что я больше не увижу содержимое моих закопанных банок.
Набрать свинушек на сковороду – плёвое дело, и уже через полчаса я возвращался домой с грибами. Под поясом
Вот и пост ГАИ у кольцевой. Останавливают. Проверка документов.
– Что везёте?
– Грибы.
– Откройте багажник.
Молча открываю.
– А что это вы кобылки собираете. Разве их едят?
– Ещё как! Вкуснятина!
– Откройте капот, покажите номер кузова.
– Пожалуйста…
Видя, что я не нервничаю и не суечусь, сержант не захотел вчитываться в выбитый на задней стенке моторного отсека номер и лениво вернул мне документы:
– Всё в порядке, можете ехать.
В сторонке безучастно стоит раздутый от бронежилета и боевого снаряжения солдатик в каске с поднятым вверх автоматом. Интересно, если бы та «семёрка» не разбилась, какие бы почести ждали её при подъезде к Минску? Несомненно, что ни один гаишник бы и не подумал попросить их открыть багажник.
При подъезде к дому я придумал, куда спрятать пистолет.
Лида, Лидочка… Моя правая рука на фирме и, вот уже три месяца, услада моего сердца. Она младше меня на десять лет, ещё сохранила прелесть молодости, и тоже уже восемь лет в разводе. Она могла бы стать прекрасной женой для меня, но я решил больше не разводить канитель с официальной регистрацией. Мы спим вместе, но живём врозь и не строим иллюзий о будущем. Лида – молодец. С её приходом на фирму дела мои стабилизировались. Бывший товаровед, уволенная по сокращению штатов, Лида прекрасно управлялась со своими коллегами из магазинов и торгов. С недавнего времени она возглавила и всю сеть моих торговых агентов, что благотворно сказалось на их производительности. Большинство моих агентов – мужчины. Есть среди них и мой бывший начальник, так и не ставший генералом, что наверняка бы случилось, не нагрянь так некстати перестройка. И вот ведь природа что делает: вся моя сеть заметно прибавила в рвении, стараясь произвести на Лидочку как можно более хорошее впечатление.
Мы отметили мой приезд бутылочкой «Франковки» – чешского красного вина из Моравии, которым меня в последнее время снабжает мой приятель, умудрившийся открыть фирму в Чехии и навостривший туда лыжи в ожидании козней от разбушевавшегося белорусского президента. В разгар веселья я, как бы нечаянно, плеснул вином на стенку. Бурые подтёки по светлым обоям огорчили Лидочку, а я лицемерно лишь изображал досаду.
Я самолично переклеил обои в мае и был очень горд своей работой. Не каждый профессионал смог бы так состыковать
– Ну вот, придётся переклеивать обои. – Ты что, хочешь переклеивать всю стену?
– Посмотрим, может быть, удастся обойтись одним полотнищем.
– Ай, какая жалость, какой же ты неловкий…
– Ничего. Я испортил, я и исправлю. Завтра же!
На следующее утро я отвёз Лидочку в офис, сделал несколько неотложных звонков в Москву, послал пару факсов в Германию и заспешил домой. Переодевшись без лишних проволочек, я начал ремонт. Отмочив испачканный лист обоев от стены, я вонзился в кирпичную кладку – а это была толстая, в два кирпича, капитальная стена – длинным твёрдосплавным сверлом. Киловаттная дрель «Black & Decker» – серьёзная машина. Она не только сверлит, но и стучит, как отбойный молоток, и под её натиском швейцарское сверло входит в кирпич, как в масло. Соседей за стеной в это время быть не должно, жаловаться на шум некому, и я нещадно вгрызался в податливую стену, установив глубину сверления двадцать пять сантиметров, и отсасывая кирпичную муку пылесосом прямо из-под сверла. Высверлив квадрат восемнадцать на восемнадцать сантиметров, я без особого труда длинным зубилом вырубил в стене нишу на всю глубину сверловки.
Собрав осколки и всё тщательно пропылесосив, я приступил к оборудованию тайника для пистолета. Выбив в штукатурке заглубление вокруг ниши, я плотно подогнал в него кусок пенопласта, которому предстояло нишу закрыть. Потом, сняв эту заглушку, я положил на дно ниши завёрнутый в несколько слоёв пластика чистый бланк немецкого паспорта и накрыл его пластинкой поролона дюймовой толщины. На поролон аккуратно лёг снятый с предохранителя пистолет, переночевавший в бельевой корзине среди грязного постельного белья. Поставив заглушку на место, я замазал её поверхность заподлицо со стеной тонким слоем гипса с бинтом в качестве арматуры.
Пока слой гипса схватывался и засыхал, я вычистил всю комнату до блеска пылесосом и влажной тряпкой, не оставив ни единой пылинки, могущей навести на мысль, что здесь кто-то сверлил кирпичи. С не меньшей тщательностью я очистил от кирпичной пыли дрель и сверло. Сверло я смазал моторным маслом и завернул в промасленную бумагу. Только смышлёный криминалист сможет заключить, что сверло побывало в употреблении, но не сможет сказать, сверлили ли им бетон, гранит, саман или кирпич.
После недавнего ремонта у меня остались три лишних рулона обоев. Бывшая жена обязательно обругала бы меня за расточительство: зачем было выкидывать деньги? Но скупость – порок ещё больший. Что бы я делал сейчас, не имея лишних рулонов? Со всей доступной мне тщательностью я вклеил полосу обоев на место. Всё вышло наилучшим образом. Стыки вновь были не видны. Ну вот, всё вроде бы сделано. Сейчас только сменить набитый кирпичными пылью и крошками фильтр пылесоса, и можно успокоиться.
Я присел отдохнуть в кресло и задумался. Хороший тайник я придумал. Найти пистолет в стене, конечно же, при желании можно, но с чего такое желание может придти в голову? Это же надо простучать дециметр по дециметру все стены. А я могу при нужде ударить в хорошо известном мне месте кулаком и пробить заглушку. Непрошеных гостей это может неприятно изумить.
Лидочка пришла в восторг от моей работы. Только на ощупь она определила, что вместо испачканного листа обоев наклеен чистый лист, ещё влажноватый и мягкий.
Первую ночь после возвращения домой я проспал, как мёртвый. А со второй ночи на меня напала коварная бессонница. Словно по сигналу неведомого будильника я просыпался в три ночи и вновь засыпал лишь в шестом часу. Свалившиеся на меня пара миллионов долларов брали свои проценты нервным напряжением. Спинным мозгом я ощущал, что поиск пропавшего кейса непременно начнётся в самые ближайшие дни, и, самое позднее, через неделю я должен буду это почувствовать, и ничего хорошего мне это не сулило.