Восток лежит на Западе
Шрифт:
Борис оказался дома, и я договорился, что завтра к нему подъеду и остановлюсь у него на пару-тройку дней.
Оставив себе немного грибов на сковородку, я отдал остаток ошалевшей от счастья соседке, объяснив, что мне срочно нужно уезжать в командировку на недельку. С сожалением, я аккуратно, как только возможно, вскрыл свой замечательный тайник и вытащил из него бланк паспорта. Потом вставил заглушку назад и налепил поверху отрезок обоев, а потом повесил над этим местом зеркало. До поезда оставалось ещё достаточно времени, и я подскочил к дому, у которого я оставил Ершова. Я быстро нашёл его «пассат» среди вереницы машин вдоль дома. Значит, он действительно живёт здесь.
Я поставил свой «мерседес» на место и добрался
Москва произвела на меня сильное впечатление. Я не был там года четыре, и многое в её центре поменялось. Но я не обращал на эти изменения никакого внимания. Потолкавшись по книжным магазинам, просмотрев какое-то дурацкое кино, содержание которого я не мог вспомнить сразу по выходу, посидев в ресторанчике на Арбате, я дождался, наконец-то, вечера и позвонил в дверь квартиры Бориса. Борис был один. Он догадался спровадить жену и дочку к тёще, и мы могли спокойно разговаривать. За богатым ужином, запиваемым «смирновской», – Борис был потрясающий кулинар – я без обиняков выложил ему мою историю, показав свежие шрамы на груди и спине.
– Вот сволочи! – Борис стукнул кулаком по столу. – Что думаешь делать?
– А что бы стал делать ты?
– Я этих скотов по одному бы замочил, планомерно и неотступно. Без пощады!
– Ну и я так же думаю. И там, – я поднял палец вверх, – тоже так думают. Как ты считаешь, оставили бы меня там, – я снова показал на небо, – живым, если бы думали по-другому?
– Точно! Это тебе такое предназначение выпало.
– Вот-вот! Давай выпьем, Боря. Ты всё правильно понимаешь.
Мы выпили. Я почувствовал себя счастливым. Боря не подведёт. В той истории с закладкой не были виноваты ни я, ни он. Какой-то скрытый заводской дефект проявился в самое неподходящее время. Но говорить об этом было нельзя. Нужен был козёл отпущения попроще, и я им стал. Но не стоит вспоминать об этом, иначе Борю не сбить с этой темы никакими силами.
Я показал ему пустой бланк немецкого загранпаспорта.
– Можешь сделать из этого паспорт со всеми штампами на Альберта Мюллера с моей фотографией?
– Алик, как дважды два. У тебя карточка есть?
– Вот то-то и оно, что нет. Мне надо бы и внешность изменить.
– Алик, как дважды два. Пошли, я тебе что-то покажу.
В соседней комнате Боря слазил под кровать и вытащил оттуда посылочный ящик со всякой всячиной.
– А ну-ка… – он приложил к моей верхней губе искусственные усы и провёл по ним умелыми движениями пальцев. – А ну-ка, посмотри на себя.
Из зеркала смотрел кто-то усатый, отдалённо похожий на меня.
– Вот. Теперь укоротить и подбрить твои брежневские брови, да всего покрасить в рыжий цвет – мама родная не узнает. Будешь рыжим тевтонцем, чистым Мюллером.
– А у тебя краска есть?
– Обижаешь. У меня всё есть. Давай сделаем тебя прямо сейчас рыжим. Завтра с утра сфотографируешься, к обеду поднесёшь мне фотографии к Детскому миру. А вечером получишь паспорт. Со штампом Шереметьевского поста и с визой на полгода. Согласен?
– О’кей. Валяй. А немецкие штампы?
– Будь спок. Контора веников не вяжет. Никакой БКА 1 не подкопается. Ты с какого года, с сорок седьмого?
– Угу.
– Всё с тобой ясно, пошли в ванну.
Борис по специальности радиотехник. Но в ОТУ он освоил как хобби и специальность гримёра. Он часто тренировался на жене, и её редко было можно узнать. У неё всегда было новое обличье. Он с явным удовольствием сделал из меня подлинного арийца. Я с трудом узнавал себя даже без накладных усов: стрижка моя изменилась и стала вполне в духе последней моды. Цвет её был радикально рыжий на зависть самому Чубайсу. Брови стали тонкие и фигурные. Они
1
Аббревиатура от Bundeskriminalamt – федеральное ведомство по борьбе с преступностью (нем.).
Мы допили остатки «смирновской». Боря уверил меня, что на него я всегда могу положиться. В наше лихое время Боря может оказаться незаменим.
– Алик, а ствол у тебя есть?
– Официально у меня ничего нет, а неофициально…
– Понимаю. Что за пушка?
– «Зброевка», «восемьдесятпятка».
– Ух ты! Постой, постой, ты же у нас снайпер. С такой пушкой ты и на сто метров не промахнёшься.
– Не пробовал, но возможно.
Улеглись мы спать за полночь. Утром вставать было тяжеловато, но Борис заварил такой кофе, что ноги меня сами понесли в город, а Борис улетел к себе на службу, не рискуя опоздать.
На Арбате в автомате я сделал несколько серий снимков для паспорта в полуанфас и в анфас, слева и справа, с широкой улыбкой и с улыбкой умеренной, а также и вовсе без улыбки. С двенадцати часов я занял позицию у Детского мира, и вскоре появился Борис. Он забрал у меня все фотографии и послал меня к себе домой, отдав ключи от квартиры. Что толку впустую бить ноги по улицам, особенно после тяжёлого ранения?
Борис был деликатный парень и не заставил меня слишком долго дожидаться его возвращения. Уже в семь часов раздался звонок в дверь, и сияющий от самодовольства Борис появился на пороге. Он с гордостью вынул из своего нагрудного кармана немецкий паспорт с моей новой физиономией, оформленный по всем правилам оперативно-технического искусства. Это была не какая-нибудь халтура-самоделка. Это была профессиональная работа государственной спецслужбы. Паспорт был выдан «орднунгсамтом» города Карлсруэ на имя Мюллера Альберта, родившегося в Семипалатинске. С таким местом рождения проще объяснять мой, хоть и лёгкий, но заметный акцент. Мой новый паспорт мне ужасно понравился, а Борис просто таял от удовольствия, наблюдая, как таю от удовольствия я. Только я закрыл свой липовый паспорт, ещё толком не зная, как он мне пригодится, как Борис подал мне красные корочки с роскошным гербом. Это было удостоверение начальника отделения ФСБ подполковника Кирсанова Альберта Васильевича. Кирсанов оказался поразительно похожим на меня в новой редакции.
– Вот теперь можешь спокойно ходить со своей «зброевкой», по крайней мере, по Москве.
На правой внутренней стороне удостоверения жирным курсивом было оттиснуто, что подполковник Кирсанов имеет право ношения огнестрельного оружия.
– Здорово! Ну спасибо, Боря!
– Это ещё не всё. Вот полюбуйся.
Он подал мне нормальный российский паспорт на имя того же Кирсанова со штампом о прописке на улице генерала Берзарина.
– Боря, а не влетит тебе?
– Не боись. Я этим делом запасся во времена бакатинского бардака. Концов не сыскать.
– А как же ты мои цветные фотографии в чёрно-белые превратил, да ещё и в мундир меня засунул?
– Технический прогресс. Компьютерная обработка изображений. Это не то, что раньше.
– Спасибо, Боря, навеки у тебя в долгу.
– Ладно тебе. Ничего ты мне не должен. Ты лучше подумай, чем ещё тебе могу помочь?
– Да что-то в голову не приходит…
– Ну так ты не спеши, давай вместе помозгуем. Вот, кстати, тебе ещё подарочек.
Борис достал из своего портфеля две продолговатых коробочки с патронами «Люгер 9х19», как раз для «зброевки».