Вот это жизнь!
Шрифт:
На второй день прискакал старый знакомый Никита. Еще в поместном сидении по ранению Никита неоднократно беспокоил Дмитрия и просил протекции на службу в Преображенском полку. Писал он об этом, и снова служа в прежнем месте. Служба в дворянском ополчении по своей бесполезности и пустоте ему давно обрыдла. И, когда Дмитрий получил приказ на набор дворян, сразу же дал знать Никите: пора!
Никита служил теперь в Подмосковье. Дворянские десятки почему-то не распускали, хотя война в понимании детей боярских давно окончилась. Несколько человек «отпросились» домой по неотложной нужде. Никита
Но пять мешков ржаного зерна оказались весомым аргументом и на него махнули рукой. Из дворянского ополчения — войска весьма ненадежного и откровенного устаревшего — брать людей разрешалось и Дмитрий с чистым сердцем включил его списки новобранцев Преображенского полка, решив поручиться за приятеля своим авторитетом.
Ну а в Арзамаской земле в следующие дни было проведено несколько, можно сказать, сборов и не кррупных собраний. На них Дмитрию пришлось не раз выступать с агитационными речами. Не скрывая трудностей (а где их нет!), он красноречиво обрисовал плюсы: служба на глазах царя, быстрая карьера, большое жалованье. И напоследок пообещал каждому рубль серебром сразу же, как только он запишется добровольцем. Деньги на такую рекламную операцию у него имелось.
Соблазн был большой. Дворяне, разумеется, были побогаче крестьяне, но мелкие помещики жили преимущественно натурой, деньги к ним от крестьян поступали редко. И, тем более, дети дворян. Эти получали определенные деньги только после женитьбы и получения самостоятельного участка. В этом отношении рубль для них был огромным богатством. Три дня и Дмитрий легко собрал нужные пятьдесят человек. А люди все шли на разошедшиеся по округе слухи о благодатной службе. Дмитрий теперь уже говорил только о трудностях, но молодежь переломить было трудно. В итоге получилось в совокупности шестьдесят два человека!
Последней дюжине Дмитрий честно сказал, что обещать службу не может. Все исключительно в руках государя.
Новобранцы — здоровенные парни под два метра с пудовыми кулаками, выращенные на меде и сметане, негромко загудели, переговариваясь, и согласились пойти с Дмитрием под свой страх и риск. Тот ободряюще улыбнулся. Парни ему понравились. Крепкие, выносливые, из таких пойдут сержанты — ветераны. И в отличие от крестьян, дети боярские с детства готовились к службе. Жесткая дисциплина в армии, наверняка, понравится не всем, но переживут этот период они куда легче.
Оставалось только совершить марш-бросок по зимним дорогам и привести новобранцев в Москву, как к нему «на огонек» зашел воевода. Силантьич, как его запросто называли знакомые дворяне, был озабочен:
— Нашли мы шайку Митьки-душегуба. И что дальше? У него девять человек, замаранных кровью, а у меня в команде два инвалида и я третий. Кто кого будет ловить?
Он помолчал и нехотя попросил:
— Ты б помог мне, Лексаныч, по одной земле ходим. У тебя, вон уже за пятьдесят человек! Легко ведь возьмешь!
Воевода мог бы и не продолжать. Разбойники Дмитрия особо не пугали. Подумаешь, обнаглевшие хулиганы XVIII века. Впятером на одного они смелые, а так, и новобранцев испугаются. И хотя у него трое опытных — он сам, Савелий и Никита,
— Оружие дашь? — вместо согласия спросил он напрямую, — а то у меня недоросли пока в основном ножичками вооружены. Или вообще руками.
— Этого добра у меня много, — ожил воевода, понимая, что приехавший преображенец на его стороне, хотя и не обязан, — стрельцов когда разоружали по указу государя, целый арсенал образовался, а никуда не требуют. Да и кому оно надобно? Оружие старое — пищали, секиры, сабли и прочее. Армию сейчас таким добром не снабжают. Ежели только опять же против разбойников, — усмехнулся Захаров.
Ну солдат гвардии может и не надо всяким старьем вооружать, а вот новобранцев, которые даже присягу не дали, вполне. Он посмотрел на груду оружия, густо висящую на стенах. Заострить, фитили заменить и можно хоть завтра в бой!
Но для начала Дмитрий кликнул добровольцев в рядах новобранцев. Не солдаты еще, чтобы по приказу выступать против врага, хоть внешнего, хоть и внутреннего.
Вызвались все, что его весьма обрадовало. Нормальных парней набрал, за кустиком прятаться не будут. Почти треть изъявила желание получить пищали. Остальным дали сабли и секиры. Вооружившись, таким образом, дети боярские чуть ли не пищали от радости.
Дмитрий и Савелий в оружии не нуждались, имея стандартное вооружение, принятое Петром I для своих посланцев — солдатская шпага, два пистоля, тесак. Умелый воин с таким оружием один отобьется от всей банды. А тут и в помощь чуть ли не рота.
Поехали на временно конфискованных крестьянских санях. Возчиками были сами крестьяне, надеющиеся хотя бы так сохранить животинку и имущество.
Двести верст на север по зимнику пролетели быстро — за четыре дня. Но в лесу, где снега было выше колена, лошади быстро устали даже не смотря на то что шли по старой колее. Пришлось вставать на лыжи, прихваченных запасливым воеводой. Еще преодолели несколько верст густого леса, едва проводя сани с лошадьми. Преодолели и это.
Разбойнички никого не боялись. На большой поляне была открыто поставлена большая охотничья заимка, склады, больше похожие на крестьянские избы и хлева со скотом. Широко расселись. Одного Дмитрий не понимал, — ну тупые, ну дремучие, но чувство самосохранения, имеющееся у всех живых существ, должно быть? Они, что, думают, государство позволит им так жить?
Окружили сооружения. Дмитрий разделил людей на три группы. С одной стороны стоял Савелий Гриднев, с другой, — Никита, а третью, прикрывающую дорогу, возглавлял он с воеводой. Сам же и руководил общей атакой.
Что-то вроде часового у душегубов все же присутствовало. Если, разумеется, назвать часовым блюющего человека у входа. Так сказать, за неимением лучшего сойдет и такой.
— Петр, — позвал он стоящего за деревом молодца, который, просясь в отряд (в нем уже было полсотни человек, так что надобность в добровольцах отсутствовала), наплел с три короба про свою меткость, — вот тебе цель. Попадешь, переведу в первую полусотню.