Вот и свела нас судьба (хотят ли русские войны)…
Шрифт:
К счастью, мои разборки с приказчиком сильно не затянулись. Тут вернулись сердитая тётя Арина и довольный Лукиан Осипович. Они тоже нарыли немало нарушений. Испуганный приказчик тут же поспешил согласиться с их доводами и пообещал немедленно исправить допущенные недочёты. Это устраивало и нас. Да, тётя точно поняла, что нас обманывали, но пока мы не хотели устраивать скандалов. Но на будущее нам надо было придумать что-то другое.
А потом мы отправились домой. Ближе к квартире мы немного прошли и пешком. И по пути сильно рассерженная тётя только так кляла последними словами проклятых Юсуповых, особенно самого князя Николая. Она уже поняла, что это мог быть только он.
— Вот, Борис, а ты на Татьяну глаз положил. Уже заранее её обхаживаешь и подарки разные даришь. И ведь не отдадут её тебе. Уж князь Николай точно ни за что не отдаст. И что будешь делать?
— Э,
— Да нет, Борис, дружи с кем хочешь. Так-то, Татьяна хорошая девочка. Просто не слишком влюбляйся. Если уж и влюбишься, то только в того, кто тебе неприятностей не доставит.
— Точно не буду, мама Арина. Мне ещё об Александре надо позаботиться. Успею ещё влюбиться.
Но, наверное, материнское сердце обмануть не так-то просто. Уж тётя Арина изучила меня вдоль и поперёк.
— Борис, скажи, это не ты там ножницами и ножиком кидался? А то приказчик к нашему возвращению что-то сильно испуганным был и поспешил сразу же с нами согласиться.
Пришлось сознаться, что я.
— Да, Борис, на глазах растёшь и взрослеешь. Что делать, такое у тебя детство получилось. Ладно, молодец! Никому себя обижать не дадим! И не думай о Татьяне. Другую, и лучше найдёшь!
Приказчик, похоже, сильно перепугался. Через несколько дней тётя Арина сообщила, что ей на счёт пришли дополнительные деньги, правда, не совсем из Дома Моды, а от посторонней конторы. Хотя, и из «Татьяны» тоже, но сильно меньше. Ну, я ей ничего о делах с приказчиком не рассказал, потом и учётные книги и прочие бумаги забрал в гимназию и спрятал их там в библиотеке. Меня, как постоянного читателя и одного из лучших учеников, наш учитель русского языка и словесности Николенко Михаил Герасимович, иногда исполнявший и обязанности библиотекаря, временами пускал внутрь и самому книжки выбирать. Потому что много чего перечитал. Хорошо, что и было в чём копаться.
А что важные вещи спрятаны в библиотеке, никто даже не догадается и будет подозревать. И не найдут. А сам я ни за что не сознаюсь. Разве что пытать будут. Тогда точно придётся. Ничего, придёт время, и предъявлю Николаю Борисовичу. Нельзя так делать. Он особо не обеднеет, мы не разбогатеем, но наше, и моё особенно, доверие потерял навсегда. Конечно, ему от этого ни холодно, ни жарко будет. И вес у нас разный. Но жизнь ему попортить я смогу достаточно! Уж репутацию хоть немного испортить точно можно. По крайней мере, открыто поймать на таком воровстве уважения к нему со стороны других аристократом точно не прибавит.
Ага, козёл, а не князь Юсупов! Да потом и внуки недостойные пойдут! Хотя, это у Зинаиды! Тем не менее, мне незачем с Татьяной водиться. Просто жалко её было! Это всё мои странные знания. Если так подумать, не много ей было отведено в другой жизни. Хотя, сейчас уже всё поменялось. Правда, вот, не знаю, что мне самому уготовано… Может, и ничего хорошего?
Хорошо, что пока с деньгами разобрались, и всё благополучно для нас обошлось. Если бы осмелевший приказчик вдруг решил пожаловаться в полицию, то хлопот бы я огрёб, но вот доказать хоть что-то вряд ли удалось. Тут впору обсуждать подлое нападение наглого мещанина на юного князя, оставшегося без присмотра тёти. Потом, скандал больше повредил бы репутации самого приказчика и Юсуповых. Вот и не получило дело продвижения.
А так, после концертов у меня появилось больше свободного времени. Поэтому я, в перерывах занятий с Александрой, хотя, и вместе с ней, решил заняться сочинением очередной истории о гимназисте Пете и джинне-старике Хоттабыче. И моей сестре такое занятие сильно понравилось. Да, она как бы и грамоту изучала, и весело время проводила. Ведь сказка у нас получилась довольно, ага, прикольной. В ней рассказывалось о несчастном джинне из Индии, заключённым в древний медный кувшин. А у Петруши отец в прошлом году и начале этого служил унтером в Ташкенте в первом стрелковом батальоне и как раз брал Коканд и Самарканд, вот он и привёз оттуда. Отпустили домой по ранению. И, конечно, нежданная находка сильно удивила и порадовала мальчика. И ещё ему было жаль джинна. Просидеть несколько тысяч лет в тесном и душном медном кувшине приятного мало. Но вот и богатствами
А так, Хоттабыч сам больше удивлялся современным чудесам. Он даже посчитал электрическую дугу светоча науки Яблочкова, загорающуюся меж двумя угольными электродами, порождением ещё более могущественных джиннов, чем сам. Или вот разговор нескольких людей с помощью тех же электрических сигналов, когда можно говорить в одну трубку, а слышать далёкого собеседника, находящегося на другом краю света, к примеру, на Антарктиде, из другой. Ведь ничего такого ему не было доступно. Или стрельба из револьверов, ружей, не говоря уже о пушках и ракетах. Хотя, Хоттабыч мог заставить хоть любого человека действовать по своему. Или он мог переносить разные тяжести или доставить их из разных мест, конечно, не так много, но пару верблюдов с разным имуществом и всадниками точно. Или слона с погонщиком. Как его там, ага, телефон, гипноз, телекинез да ещё телепортация! Короче, волшебство или научно-технический прогресс! Правда, последние технические новинки появились только что и широкой публике были неизвестны. И показать их в Петербурге Петя Хоттабычу пока никак не мог. Но ведь в сказке всё возможно!
В общем, несмотря на опоздание прихода научно-технического прогресса в Петербург, в сказке он к нам всё-таки пришёл. И моё сочинение получалось довольно смешным. И она сильно отвлекла нас с Александрой от житейских забот. А то у неё тоже не оставалось свободного времени. Помимо изучения грамоты и иностранных языков, и швейные дела сильно отвлекали. Зато и мастерство росло.
А так, и у меня учёба в гимназии занимала немало времени. Успевал я хорошо. Конечно, несмотря на сильно возросшую, ага, популярность, я старался вести себя ещё скромнее и осторожнее. Пусть и не совсем получалось. Вот и ещё раз выступить в гимназии пока так и не согласился. Директор и инспектор Пустонский на меня за это явно рассердились, но сами просить не решились. У меня тоже гордость аристократа, хоть и нищего, имеется! И законоучителя Михаила Петровича на его замечание о малом посещении церкви я нежданно сильно огорошил заявлением о том, что, имея немецкое происхождение, могу запросто перейти и в лютеранскую веру. Ещё и сообщил, что мне как бы полагался баронский титул в Германской империи, и владение бабушки Агнессы никто у меня не отнимал. Такое святотатство вызвало у него шок. Он и епитимью наложить на меня не решился. Просто попросил больше так не богохульствовать. Правда, тут я опомнился и сам же пообещал исправиться. А свои заявления объяснил тем, что в последнее время мне всё больше и больше стали нравиться германские порядки, особенно в Веймаре. Мол, явно немецкая кровь сказывалась.
Хотя, кроме этих проколов, ничего больше такого я не допустил. И последним событиям старался уделять меньше внимания. Хоть гимназисты только так обсуждали все те же балканские дела, я старался отмалчиваться. Что надо, нами и так уже было показано и спето на концертах. «Хотят ли русские войны», «Прощание славянки» и «Журавли» и так были у всех на устах. Наверное, я даже стал считаться одним из самых известных русских музыкантов. Но так уж особую любовь властей они мне не принесли.
Но главным достижением для себя и своей семьи я всё-таки считал показ наглому приказчику своего места. Финансовая, ага, независимость, для всех много значит. Нам, как всяким людям, тоже хотелось спокойной и обеспеченной жизни. Вот мы с тётей Ариной в октябре навестили Дом Моды «Татьяна» всё-таки ещё пару раз. Как бы с проверками работы согласно Устава Дома Моды и давних договорённостей с княгиней Татьяной. Всё же тёте принадлежала пятая часть. Так ей столько же полагалось и доходов. Правда, особо уж по бухгалтерским документам не лазили, только для вида. И приказчик Дормидонт Исаевич Кулебякин уже встречал нас с сильным подобострастием. Меня он откровенно пугался. Правда, я как бы в хозяйственные дела Дома не лез и лишь ходил за тётей верной тенью. Обыкновенный мальчик тринадцати лет. Да и одет был в обычную форму гимназиста. Как и положено. Может, и нарушал установленные порядки, но парочку ножей в потайных ножнах я прихватил. Если вдруг проверят, точно попадусь.