Вот мы влипли!
Шрифт:
– Я постараюсь не забыть. – Улыбнулась она.
– Вот и прекрасно. На счет названия города. Здесь много зданий с большими окнами, увенчанными чистыми стеклами. Поэтому город так и назван. Хрустальным.
– Вот как.
– Ты есть не хочешь? – Спросил Грей, открывая дверь в их покои и пропуская туда девушку.
– Да, я бы не отказалась.
– Хорошо, сейчас я велю подать чего-нибудь в номер как поздний ужин.
Кана не помнила, как она оказалась в своей комнате, как в ее руке оказалась бутылка спиртного, как она сделала первый глоток, потом второй а потом и третий. Ей было плохо. Конечно,
Мир жесток и несправедлив. И никакой войной это не исправить. Это Кана понимала.
«Его можно лишь уничтожить, лишившись всей этой жестокость навсегда.» Прозвучал неизвестный голос в голове. Кане показалось, что она сошла с ума, ведь такого быть не может, но она была слишком пьяна, чтобы думать об этом. Она лишь ответила хриплым голосом:
– Лишившись жизни. Но жизнь – это величайший дар, который есть у человека. Разве человек не должен дорожить жизнью? И пусть мир несправедлив и жесток, но ведь можно не уподобляться ему, не быть жестокой.
«Нет. Позволять алчным и жетоким людям пользоваться собой ради своих идеалов. Ни за что. Уж лучше уничтожить всех людей разом!» Был ей ответ.
– Глупости.
«Как знаешь. Но война поможет. Мы избавимся от людей, будем господствовать. Мы изменим мир»
– Бред, – сухо ответила Кана, – Даже уничтожив людей, мир нельзя изменить. Ведь ведьмы – тоже люди. У нас у всех есть свои идеалы, свои убеждения. И одни всегда будут конкурировать с другими. Алчность и жестокость никуда не исчезнут.
«Если в это не верить, то нет. Но ты посмотри, что устои общества сделали со многими ведьмами да и не только с ведьмами, а с простыми людьми. Девушкам без имени две дороги – либо детей рожать в бедности, либо ложиться под мужчин за деньги, унижая тем самым себя. Мужчины захватили власть в этом мире! Разве тебе это не претит?! Из-за них и появилась вся эта жестокость!»
– Нет. Женщины тоже жестоки. И изменчивость, предательство идет именно от них.
«Неправда!»
– Еще какая правда, – хмыкнула Кана, – Библия этому учит. Ведь именно Ева, именно женщина поддалась искушению, сорвав яблоко.
«А кем была написана эта Библия?! Мужчинами! Она учит нас, что бог – это мужчина. Получается, боги в этом мире мужчины, а женщины никто и над ними можно издеваться?»
– Ты… права, – неуверенно признала Кана, – но мы что-то отошли от темы.
«Как с тобой поступили эти праведницы! Жестоко! Отвратительно! Они сами прогнили до основания, как и все люди. А чего стоят одни лишь инквизиторы? Знаешь, что эти жестокие, с позволения сказать, люди делают с бедными девушками в темницах инквизиции?»
– Догадываюсь, – прохрипела Кана.
«И тебя это устраивает? Неужели не хочется все изменить?»
– Хочется. Но это невозможно. Это изменится лишь с приходом
«Какая интересная точка зрения. Но мы и не собираемся прыгать выше своей головы, мы лишь хотим справедливости. Хватит прятаться, хватит терпеть издевательства над собой со стороны людей. Они господствуют. А должно быть наоборот. Ты же понимаешь это, правда?»
– Чего ты хочешь?
«Чтобы ты сделала правильный выбор стороны, за которую будешь воевать»
– Что?
«Сама подумай, эти, так называемые светлые ведьмы, сами не ангелы. Как они с тобой поступили?»
– Я поступила не лучше.
«Кана, подумай хорошенько. Не лучше ли принять сторону победителя? Если мы, ведьмы, не может господствовать над людьми, зачем Бог вообще нас создал тогда?»
– Вот и ответ, – внезапно сказала Кана, вставая с кровати, – магия не нужна. Ее следует уничтожить, и тогда мы все будет равны.
«Равенства никогда не будет. Одни все равно будут выше других»
– Да. Я знаю, и аутадафе, пытки и господство Святой инквизиции не закончатся в этом веке, возможно, не закончатся и в следующем. Но магия действительно не нужна. Она создает дурные мысли таким, как вы. Желание обрести господство, прыгнуть выше себя, а этого быть не должно. Вы ничего не измените. Войны все равно будут продолжаться, даже если вы и придете к власти. Поделите мир на государства, и будите воевать друг с другом за власть.
«Но не будет этих зверских сожжений на кострах и пыток! Я хочу изменить мир к лучшему! И я его изменю, несмотря на все, что ты говоришь. Чего бы мне это не стоило. Давай же, Кана, соглашайся. Постигнув все тайны магии, я смогу излечить любую болезнь, и даже вернуть к жизни мертвых. Корнелию, например»
– Глупость! Возвращение мертвых к жизни невозможно, ведь это…
«Что это?! Что? Это лишь стериотип. Я смогу вернуть ее к жизни. Тебе лишь нужно встать на мою сторону, и твоя жизнь станет лучше. Что даст тебе победа в войне на стороне светлых ведьм? Что?! Ты вернешься домой, и отец выдаст тебя замуж, и тебя будет ждать самая обычная жизнь. Ты ведь не этого хочешь!»
– А чего же я хочу?
«Свободы. Пусть понятие относительное, но свобода для тебя явно не заключение в четырех стенах богатого дома, воспитание детей и примерное поведение, отвечающие нормам общества»
– Я…
«Тебе лишь нужно принять мою сторону, и твоя жизнь изменется. Думая о благе людей, о их безопасности, ты забываешь о своем счастье. О своем будущем. Разве тот человек, что убил твою мать из-за денег, заслуживает жизни и спасения?»
– Нет. – Ответила Кана неуверенным голосом, смотря перед собой затуманенным взглядом.