Вот мы влипли!
Шрифт:
– Я – голос был неуверенным, – при…нимаю, – выговорила Кана, – твою… – голос дрожал от неуверенности, взгляд заволокло дымкой, казалось, Кана не понимала, что говорила, – сторону…
Губы Каны дрожали, выговаривая роковые слова. Ее голова была затуманена, Кана потерялась в собственных мыслях. Альберона не понимала, что с ней происходит. Ее губы шевелились сами по себе, произнося те слова, которые она, наверное, не была готова произнести. Ее волю подавляла какая темная энергия, которая заволокла ее сознание и ее тело. Кана не могла даже пошевелиться.
«Давай же, Кана, в этом нет ничего сложного, тебе нужно лишь закончить фразу»
Губы Каны приоткрылись, чтобы закончить фразу, но она, собрав остатки силы воли, смогла остановить себя. Губы так и замерли приоткрытыми.
«Я принимаю твою сторону, Минерва. Осталось лишь произнести мое имя»
«Минерва»
«Скажи это, Кана, и покончим со всеми твоими предрассудками и проблемами».
– М… – Губы сомкнулись, произнося мягкий, согласный звук «м’» (‘ обозначает мягкость звука), но не разомкнулись, чтобы продолжить произносить гласный звук.
«Минерва»
– Кана! – Окликнул ее внезапно чей-то до боли знакомый голос, – Кана, что с тобой, приди в себя! – Приказал низкий мужской голос, а затем сильные мужские руки схватили ее за плечи и встряхнули.
«Проклятье, Кана, да произнеси ты уже эту чертову фразу до конца побыстрее!»
– Кана, приди в себя! – Настаивал голос.
«Минерва! Произноси мое имя немедленно!» Кана перестала слышать любые звуки, в том числе и чей-то голос, который она отголосками слышала в своем подсознании. Ее сознание полностью затуманилось, а волю сломила темная энергия. Теперь она точно произнесет имя, как приказывает женский голос в ее подсознании.
Кана уже было хотела произнести имя, как ей что-то помешала. Ее губы вдруг накрыли чьи-то другие шершавые губы, вовлекая в поцелуй. Поцелуй был настойчивым и, как бы это странно не звучало, отрезвляющим.
Женский голос, который вынуждал перейти на другую сторону в грядущей войне, затих. Кана вдруг перестала его слышать. Сознание прояснилось, она вновь могла управлять своим телом.
С прояснением рассудка наступило и прояснение в ощущениях. Она вдруг поняла, что ее обнимают крепкие мужские руки. Она поняла, что ее кто-то настойчиво целует. И Кана сразу же поняла, кто это был. От осознания того, что ее целует ни кто иной, как Лексас.
С пониманием этого пришло негодование, ступор, а затем ярость. Кана тут же попыталась отстраниться. Она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть от себя. Мужчина послушно отстранился.
– Ты что вытворяешь?! – Гневно голосила она.
– Это ты что творишь?! Ты чуть не перешла на другую сторону!
– Что? – Гнев и ярость разом утихли, оставляя лишь недоумение.
– Ты не помнишь?
– Я… – Кана схватилась за голову, – я помню голос, он что-то говорил, убеждал принять его правоту, но я отказалась и…
– И? – С нетерпением спросил Лексас.
– И… ничего. Темнота. Я как будто потеряла сознание и была связана. Я была не властна над собой.
– Видимо, это была магия.
– Ты на меня злишься? – Спросила она, подняв на него глаза, спустя какое-то время.
– Нет, ты сопротивлялась, пока твою волю не подавила темная магия. Ты не виновата, Кана. – Усмехнувшись как-то по-доброму, ответил он ей.
– Я… я чуть не перешла на другую сторону, – голос отдавал горечью и предательски дрогнул. К горлу подкатил ком. Слезы наполнили глаза. Черт, этого еще не хватало, расплакаться перед ним. Кане этого совершенно не хотелось. Она опустила голову, чтобы Лексас ничего не видел. Но он все понял еще по ее голосу.
Кана вдруг почувствовала, как сильные руки прижали ее к сильной мужской груди, а низкий голос Лексаса прошептал ей на ушко «ты ни в чем не виновата».
Кана позволила себе быть слабой в этот момент. Она прижалась к его груди и разрешила слезам переступить через границу нижнего века. Горячие слезы потекли по ее щекам, оставляя мокрые дорожки за собой. Слез было немного. Видимо, она уже все выплакала, когда думала, что убила Эльзу.
Зажмурившись, Кана забылась в сильных объятиях Лексаса. Пусть, она потом будет об этом жалеть, а сейчас можно и побыть плаксой в его руках, где так тепло и безопасно.
Джувия хорошо спала этой ночью. Ей было спокойно и тепло. Когда она в последний раз так высыпалась? Она уже и не помнит. Кровать была такой мягкой, что не хотелось вставать, а одеяло грело.
Но, внезапно кто-то раздвинул шторы и лучи солнца, проникнувшие в комнату, тут же помешали сну девушки. Юная Лоскар поморщилась и отвернулась к стене, чтобы не видеть солнечных лучей.
– Доброе утро, любишь же ты поспать, – раздался голос Грея где-то над ее головой.
– Господин Грей, – сонно выговорила Джувия, поворачиваясь к нему. Увидев аристократические черты лица парня, склонившегося над ней, Джувия улыбнулась.
– Что это еще за «господин»? Просто «Грей». – Улыбнувшись, сказал он ей в ответ.
– Простите.
– Мы же договорились, на «ты», – сказал он ей, щелкнув легонько по носу.
– Ах, точно, извините, то есть, прости, – засмеялась она, отворачиваясь.
– Любишь же ты поспать, Джувия.
– А сколько сейчас времени?
– Одиннадцать.
– Я так долго сплю? Почему вы, то есть, ты, меня не разбудил? – Запнувшись, спросила она, поднимаясь с кровати.
– Ты так сладко спала. Я позову служанку, чтобы помогла тебе одеться и умыться.
– Не стоит, я сама справлюсь. – Возразила Джувия.
– Как хочешь. Одевайся, а я вернусь минут через двадцать. Позавтракаешь, и поедем. – С этими словами Грей вышел из комнаты.
Джувия еще немного продолжала смотреть ему вслед, на закрывшуюся дверь, а потом пошла в ванную. Там ее уже ждала вода в тазике и платье, что лежало аккуратно в специальной упаковке рядом. На нем была записка. Выведенные слова красивым почерком Грея тут же бросились в глаза. «Все думают, что ты моя жена. А моя жена должна выглядеть как леди».