Вот пришел папаша Зю...

Лактионова Елена Георгиевна

– Как на Байконуре, Борис Николаевич!
– весело отрапортовал тот.

– Ну, давай, главный конструктор, Королёв ты наш, продемонстрируй нам высший пилотаж. Надеюсь, скафандры нам не понадобятся?

– Разве что водолазные, Борис Николаевич, - сострил Валентин Юнашев.
– Чтобы, так сказать, не потонуть в реке времен.

В лаборатории воцарилось оживление, что несколько сняло напряжённое ожидание предстоящего эксперимента.

– Значит так, Гений Иванович, - посерьёзнел Ёлкин.
– Установка тебе такая будет: девяносто шестой год, конец

осени. Страна та же, - улыбнулся Борис Николаевич.
– А то занесёшь нас в какую-нибудь Зимбабве, понимаешь.

– Будет, как в аптеке, Борис Николаевич!
– задорно крикнул Генька и включил нагрев куба с топливом.

Стрелки приборов зашевелились, задёргались, в кубе что-то заурчало, забулькало.

– Пошла реакция!
– возопил Генька.
– Щас винные пары подниматься будут, а мы их в змеевичок! По нужному руслу! Посмотрим, из каких потрохов их водчонка состоит. Мы их «Абсолют» снова в бражку перегоним - в матерное состояние, так сказать. Го-го-го!
– возбуждённо гоготал Генька, колдуя у своей SОНЬКИ, как чёрт у котла.

И от того, что в этом его возбуждении и колдовстве было что-то дьявольское, всем, находящимся в лаборатории, стало не по себе...

– Ну, Бог не выдаст, свинья не съест. С Богом!
– торжественно перекрестился Борис Николаевич.

Остальные поспешно сделали то же самое.

– Приготовились!
– скомандовал Генька.
– Даю на пульт «перемещение»!

Борис Николаевич поднял правую руку и помахал ею, как Гагарин.

– Поехали!
– сказал он. Тоже как Гагарин.

– Пуск!

Тут закружилось всё, завертелось в вихрях времени и погрузилось в темноту и хаос...

... И ПРИЕХАЛИ

– Ну ни хрена, блин!
– послышался в темноте и хаосе голос Геньки.
– Ничего не понимаю!

Голоса из свиты Ёлкина:

– Ай! Во колотит-то!

– Мама, роди меня обратно!

Голос Татьяны:

– Папа, с тобой всё в порядке?

Голос Ёлкина:

– Эт чё, промахнулись никак? Кажись, мы тогда попали, когда я под наркозом лежал.

Голос Геньки:

– Ё-моё, проклятые империалисты - на отечественном сырье работать нужно! Не та реакция пошла...

– Геня, ты так не шути...

Вдруг откуда-то возник знакомый для всех голос:

– Я благодарю вас, товарищи, за оказанную мне поддержку. Надеюсь, вы правильно сделали свой выбор, и я постараюсь оправдать ваше доверие в лице президента России...

Постепенно темнота рассеялась, вихри времени утихомирились, легли в свои русла. Борис Николаевич со свитой, Генька со своей машиной оказались на том же месте, откуда начали путешествие. Все стали оглядываться по сторонам, друг на друга и ощупывать себя.

– Ну чё, с прибытием, что ли?
– неуверенно поздравил окружающих Ёлкин.

– Спасибо...

– М-да...
– ещё более неуверенно промямлила свита.

– А чей это голос мы сейчас слышали?
– спросил Борис Николаевич.
– Что-то уж очень знакомый... Но не мой.

И чего это он говорил от лица какого-то президента России? В России пока только один президент - это я.

– У меня мороз по коже пробежал от его голоса, - признался Валентин Юнашев.

– И у меня, - согласился Сергей Ястребженский.

– Что-то уж очень знакомый...
– ревностно перебирал в памяти Борис Николаевич.
– Никак не вспомню. С этим перемещением в голове все перемешалось.

– Геннадия Андреевича Зюзюкина это голос!
– сказала Татьяна, начинавшая о чём-то догадываться.

– Он, родимый, - осклабился Генька.
– У нас в девяносто шестом вся Сибирь за него голосовала.

– Ну и... чё, выбрали что ли?
– недоумённо спросил Ёлкин.

– Вас же выбрали!
– удивился Генька.

– Гений Иванович, вы что же нас в виртуальный мир перенесли?
– с опаской поинтересовался Бородкин.

– Да я, вообще-то говоря... и сам не знаю, куда нас занесло, - почесал в затылке Генька.
– Немножко не та реакция пошла... А SОНЬКА моя с норовом...

Все находящиеся в лаборатории с опаской переглянулись.

– Будем считать, что Геннадий Андреевич затесался в эфир случайно, - успокоил всех Ястребженский.
– Вы же знаете, Борис Николаевич, как захламлён эфир.

– Ну хорошо, - повеселел Ёлкин.
– Значит, расходимся по своим местам и принимаемся за работу. «Нас ждут великие дела!» - как говорил король Зигфрид.

– Фридрих, папа, - поправила отца Татьяна.
– Так говорил Фридрих Великий, король Пруссии.

– Ладно, в кого только ты умная такая, понимаешь. Так говорю я, первый президент России: нас ждут великие дела!
– повторил Ёлкин и решительно направился к выходу.

Свита поспешила вслед за ним.

И вот, целеустремлённо шагая в окружении команды по кремлёвскому коридору к своему кабинету, Борис Николаевич вдруг увидел, что навстречу ему движется такая же группа людей. Из-за своей начинавшейся близорукости Ёлкин не смог разглядеть кто возглавлял эту группу. Но то, как бодро они шагали, очень не понравилось Борису Николаевичу. У дверей в кабинет, на котором красовалась табличка «Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ёлкин», обе команды встретились: во главе второй команды оказался Геннадий Андреевич Зюзюкин! От неожиданности и такой наглости у Бориса Николаевича и всех его сотоварищей поотвисали челюсти.

– Ах вот вы где, Борис Николаевич!
– первым воскликнул Геннадий Андреевич, чему-то ужасно обрадованный.
– Это хорошо, что вы сами явились для передачи дел, а то мне сообщили, что вы больны. Простужены, так сказать, - с иронией уточнил Геннадий Андреевич.

– Для передачи чего?
– пришел в себя Ёлкин.
– Для передачи кому?

– Мне, мне, - наслаждаясь произведённым эффектом, повторил Зюзюкин.
– Для передачи дел мне, Борис Николаевич. Я понимаю вас: не так-то просто, наверное, расстаться с ...
– Геннадий Андреевич стал подыскивать более деликатное выражение, - ... с таким постом.