Вовка в Троеклятом
Шрифт:
— Не только. Вчера арестовали несколько наших знакомых и наши друзья отправились их выручать. Так что дворец сейчас трогать нельзя
— А чо делать?
— Ничего.
— Нельзя.
— Почему?
— Наказать надо. А то повадятся дурить меня все кому не лень.
— От наказания Емеля не уйдет. Раз уж он нас то спалить приказывает, то выкурить, оставлять все как есть нельзя ни коем образом. Ты не против нам немного помочь?
— Конечно, не против. Кого сжечь?
— Ни кого жечь не надо.
— Только пугнуть… — разочарованно протянул
— И пугать никого не надо.
— А что ж тогда?
— Чуть-чуть нам подыграть.
Мне вспомнились маленькие человечки, с которыми утром игрался Васька. В случае лесного пожара они были обречены. А сколько еще неведомых существ обитает в чащобах? Если Горыныч в открытую откажется работать на Емелю, тот может придумать другой способ нашего выкуривания. Требовалось выиграть время. И уж точно не дожидаться завтрашнего утра.
— Это как?
— Сможешь, ни чего не поджигая, дымку подпустить вокруг леса? Чтобы в Городе подумали, что ты выполнил задание.
— Запросто. А потом?
Можно было бы посоветовать вернуться в Город и отказываться выполнять следующее указание, пока не будет предъявлена трехглавая красавица (я был на сто процентов уверен, что Емеля надул змея). Но кто даст гарантию, что хитроумный щукоед не пообещает Горынычу, что, выполнив последнюю услугу и вернувшись, тот обнаружит ожидающую суженую. А наивный и импульсивный птеродактиль вновь поверит и натворит бед. Змея к Емеле подпускать нельзя.
— Потом, значит… — Мысль пришла неожиданно, и я решил повести беседу в более доверительном русле, для чего перешел на персоналии, — Ваня, Петя, Сидор…
— Не пойдет! — Возмутилась левая голова.
— Что не пойдет?
— Иван — Ваня, Петр — Петя, а я — опять Сидор?!
— А как? — Я действительно не знал.
— Сидя…, - умиленно прошептала ехидная рожа.
— Ладно. Ваня, Петя, Сидя, а та, на которой вы ожениться собирались, слишком уродливая?
— Ага, у ней же всего одна голова.
— А я, безобразен, страшен, уродлив?
— С чего ты взял?
— Сколько у меня голов?
— Хм…, ну…, но на тебе ж я не собираюсь жениться!
— А если бы ты на одноголовой уродине не собирался жениться, она была бы уродиной?
— Не понял! — Ваня, Петя, Сидя вновь превратились в Горыныча.
— Какая она из себя, страшненькая?
— Ты что?! Она такая красивая, нежная, стройная…
— И не представляешь, какая эротичная, — от себя добавил Сидор.
В этом он был прав. Я действительно не представлял. И еще я понял, что вся проблема в количестве голов.
— Значит, если бы у нее было три головы, а не одна, ты б женился?
— Прямо щас и полетел бы, — мечтательно прошептал змей.
— Представь, что ты женат на трехголовой…
— Столько раз представлял, что не счесть.
— Но все-таки.
— Ладно.
— Представил?
Горыныч зажмурился.
— Угу.
— Выпить любишь?
— А есть?!!! — Глаза мгновенно раскрылись, головы метра на полтора поднялись над травой.
— Нету у меня ничего. Просто спрашиваю.
— А-а-а…, -
— Выходит, любишь. Представь, перебрал маленько, с утра голова раскалывается…
— Головы, — поправил Горыныч, — мы всегда — на троих.
— Так вот, головы болят, в желудке муторно, а тут три сварливых языка начинают пилить…
Три хари недовольно сморщились.
— Или, предположим, захотелось тебе чего-нибудь, а она ни в какую. Попробуй уболтать сразу троих. А когда одна? Ваня в левое ушко уговаривает. Сидя в правое комплементы шепчет. А Петя смотрит так жалобно, умоляюще прямо в глаза. Или…
— Хватит! Мне некогда! — Горыныч снова вознамерился взлететь.
— Подожди!
— Что еще?
— Куда?
— Жениться!!!
— Ты же обещал помочь.
— Тьфу, забыл. Прости. Да и Соловушку покатать надо. Ты не хочешь?
— Потом когда-нибудь. А Славика катай, только надо договориться, куда ты его доставишь.
Я подозвал своих спутников и после сравнительно непродолжительного совещания, что нам нужно в город, для того чтобы помогать медведю и Яне или их же выручать, если они угодили в лапы Благоухающего. Змей сообщил, что нас схватят прямо у ворот, если не раньше и тут же предложил свои транспортные услуги. На что мы охотно согласились. Так как медвежонок Пух обещал пристроить нас где-то рядом с дворцом, а мы не собирались сразу же лезть на рожон, и требовалось место, где можно было осмотреться, а в случае необходимости и укрыться, то наша разношерстная компания разбилась на две команды, договорившись о месте и времени встречи. Я, Васька и Карл направились к Вини, а Соловушка со змеем полетели устраивать видимость стихийного бедствия.
Окна и двери домика Вини Пуха крест-накрест были заколочены досками. Над входом красовалась табличка, гласившая: «НИКАКИИ МИДВЕДИ ТУТА НЕ ВОДЮТСЯ».
Ворон облетел жилище медвежонка, обстучав клювом все окна, проверяя, вдруг, все-таки, какой-нибудь да завелся. Безрезультатно.
Мы осмотрелись вокруг. Ничего примечательного. Если не считать находящейся за ближайшим кустом желто-коричневой бесформенной ляпины, которая никак не вписывалась в окружающий пейзаж. Когда ляпина поняла, что незваные гости уходить не собираются, а вместо этого бесцеремонно пялятся на нее, то решила больше не прятаться, и, приняв форму медвежонка, выкатилась из-за куста.
— А, это вы. Здрасте. Где Серенький?
— В Городе.
— Предупреждаю сразу, жратвы мало, угощать нечем.
— Спасибо, Вини, мы не голодны, — дипломатично отказался Васька, хотя никакого приглашения не было, — лучше объясни, что за маскарад?
Медвежонок, сам по себе коричневый, с ног до головы был покрыт диагональными ярко-желтыми полосами, чем, собственно, и привлек наше внимание. Не будь этих полос… Да мало ли чего коричневого цвета может оказаться под кустом.
— Какой к чертям маскарад! Это маскировка!