Вовлеченные в грех

Пейдж Шерон

— В деревне есть гостиница, — сказал герцог. — «Черный лебедь». Сними там комнату, Сэриз. Я хочу, чтобы ты была рядом и я мог навещать тебя. Когда сестра уедет, ты можешь вернуться в дом.

— Это приличная гостиница?

— Конечно. — В зеркале Энн увидела отражение обиженного лица герцога.

— Тогда захочет ли хозяин сдать мне комнату и закрывать глаза на твои визиты? — В глубине души Энн понимала, что затронула эту неприятную тему в качестве отговорки. «Черный лебедь» — людная гостиница на одном из самых важных путей следования из Лондона. Она

знала, что историю об убийстве хозяйки борделя и о ее, Энн, исчезновении напечатали в газетах; высока вероятность, что люди, путешествующие из Лондона, прочитали ее. Но узнают ли ее с окрашенными волосами? Придет ли кому-нибудь в голову объединить подружку герцога в гостинице с лондонской проституткой, которую разыскивают за убийство?

— Захочет, — уверенно заявил герцог, как человек, который всегда получает желаемое. — Мы сочиним тебе историю. Ты можешь быть знакомой нашей семьи, почтенной вдовой, вознамерившейся навестить семью. Упоминание моего имени гарантирует, что тебя не побеспокоят и проявят уважение.

Энн подумала о своем первом визите в салон миссис Уимпл, но не стала спорить с герцогом. Понятно, что там будет намного безопаснее, чем если она вернется в Лондон, не имея денег для побега.

— Что-то не так, мой ангел?

Энн энергично массировала его плечи. Девон стонал от удовольствия, когда она вдавливала пальцы в напряженные мышцы.

— Все в порядке. Я просто думала о вашей сестре. У нее был такой счастливый вид, когда вы встретились.

Герцог зарычал и опустил голову. И Энн тут же поняла, что он этого не узнает.

— Когда я обнял Каро, больше всего на свете мне хотелось заглянуть в ее глаза, — сказал герцог. — Поначалу я даже не понял, какая из сестер передо мной. Потом, когда узнал, мне захотелось увидеть, как она выглядит. Я попытался представить, что она совсем не изменилась с тех пор, как я видел ее последний раз, три года назад. Но я понимал, что это не так, поскольку она ждет ребенка.

— Хочешь, — Энн обняла его за шею, — я сейчас опишу тебе ее. Возможно, вместе мы сможем определить, как она изменилась, чтобы ты знал. Все самое важное уже не изменится. Она явно очень сильно любит тебя, и могу сказать, что ты тоже ее обожаешь. Вот и все, что имеет значение, так?

— Да, думаю, что так. — Герцог поднял правую руку Энн и медленно, с любовью поцеловал каждый пальчик. — Ангел мой, как мне пережить ночь, зная, что тебя не будет рядом, чтобы почитать мне, когда я проснусь с душераздирающим криком?

— Я думала, что только раздражаю тебя, — поддразнила его Энн, боясь, что сейчас расплачется.

На губах герцога появилась широкая ухмылка, он повернулся, обнял Энн за талию и перетащил к себе на колени. Но в его глазах не было блеска страсти. Там светилось что-то другое, чего Энн не смогла прочесть.

— А ты совершенно необычная любовница, Сэриз, но я начинаю думать, что жить без тебя будет невозможно.

«Невозможно жить без тебя».

Эти слова не давали покоя Энн два дня, которые она провела в гостинице, и она начала бояться, что испытывает к

герцогу то же самое. А вот это действительно невозможно.

Дрожащими пальцами она взяла чашку. Никто не показывал на нее пальцем и не кричал «Убийца!», но она жила как на иголках, ожидая, что это вот-вот случится. Лишнее доказательство того, что она не может оставаться в Англии. Как можно провести всю оставшуюся жизнь в страхе? В страхе, что кто-то узнает ее и доставит в магистрат, в страхе, что ее арестуют за убийство, которое она не думала совершать? Она все равно была виновата, хотя и спасала ребенка. Наказание за такое преступление — виселица.

Энн поставила чашку. Ей очень хотелось остаться в Англии, и причина у нее для этого была самая глупая: она не хотела бросать герцога. Два дня Девон не появлялся у нее. Разумеется, он не хотел оставлять сестру. Он искал способ жить без Энн. Но она ужасно без него скучала. Она волновалась за него.

В коридоре послышались быстрые шаги, и Энн напряглась, когда они внезапно смолкли у ее двери. Она боялась всего, и это начинало походить на какое-то безумие. Ведь это могла быть прислуга. В дверь тихонько постучали.

— Мисс? — позвал женский голос.

— Войдите, — услышав голос служанки и успокоившись, крикнула Энн.

Дверь открылась, и на пороге появилась молодая девушка с горящим взором, присевшая в почтительном поклоне.

— Прошу прощения, мэм, но вас хочет видеть герцог Марч. Он будет ждать в гостиной.

— Спасибо, — улыбнулась Энн. — Передайте ему, что я спущусь через минуту.

— О, он сейчас в баре, мэм. Все местные мужчины пьют за его победы в сражении. Его светлость — настоящий герой войны.

— Да, так и есть, — согласилась Энн. Но как только девушка ушла, она, повернувшись к зеркалу на туалетном столике, задумалась о том, сколько он заплатил за свой героизм, сколько боли он ему принес и как изменил его. Энн быстро осмотрела свое платье, одно из новых дневных платьев, которое герцог прислал ей в гостиницу, и осталась довольна своим видом. Герцог не зашел к ней в комнату; интересно, почему. Неужели он хотел создать хотя бы видимость респектабельности?

Направляясь в гостиную, Энн, проходя мимо бара, заглянула туда.

Там на скамейке сидел герцог. Увидев его лицо и улыбку, Энн почувствовала, как у нее задрожали колени. Она положила руку на дверную раму и просто смотрела на него. Волосы падали ему на брови, и это напомнило ей, как осторожно она старалась его постричь, медленно работая ножницами, чтобы не уколоть. Его широкая улыбка была похожа на ту, с которой он встал после падения с лошади, едва не разбившись насмерть.

Глядя на него, Энн чувствовала тепло внутри, словно горячий пирожок, который, если его разломить, выпускает струйку пара. Герцог поставил свою кружку и повернулся. Он не видел Энн, но, должно быть, почувствовал, что она смотрит на него. Энн развернулась и поспешила в гостиную. Служанка передаст ему ее слова и приведет его к ней. Всего через несколько мгновений они будут вместе. Наедине.