Вояж на Гавайи (Пять ящиков золота) (др. перевод)
Шрифт:
— Черт с ним, с пиджаком! — взволнованно проговорила она. — Бежим!
— Пиджак уже на мне, — спокойно отозвался я. — Смотри.
— Да? — Вирджиния засмеялась. — Тогда почему ты стоишь на месте?
— Ты иди вперед, встретимся в фойе, у входа.
Она вышла из комнаты. Через секунду раздался стук ее каблучков в коридоре. Лейтенант Ли был прав относительно кармана брюк — в спецкобуре револьверу намного удобнее. Я зарядил его — на Пали-Пасс были израсходованы четыре пули. Потом прихватил зубную щетку на тот случай, если ночь будет длиннее, чем предполагалось.
Я увидел Вирджинию не сразу; оказалось, что она
— Где твоя машина, Дэнни? — поинтересовалась Вирджиния, переводя дыхание.
— У бара «Хауоли». А твоя?
— Я без машины. Поймаем такси.
— Куда мы поедем?
— Жилой квартал «Гибискус» — это недалеко от центра Вайкики.
Мы ехали минут десять. Дом, в котором жила Вирджиния, оказался длинным трехэтажным зданием Ее квартира располагалась на верхнем этаже. Вид оттуда был просто потрясающим внизу сверкали огни самых дорогих отелей Гонолулу, от печальных силуэтов отеля «Моана» до изящных очертаний элегантного «Ройал Гавайян».
Гостиная была большой, уютной. Насладившись открывающимся видом и убедившись в том, что Рошель не маячит за окном, я устроился в кресле и закурил.
Вирджиния ушла на кухню. Судя по звукам, она взбивала коктейль. Возникло ощущение домашнего уюта. Я ждал, что для завершения картины появится Эрик Ларсон.
В комнату вошла Вирджиния. В руках у нее были бокалы и шейкер. [13]
— «Манхэттен», [14] — объявила она. — Прошу. Когда шейкер опустеет, приготовлю еще.
13
Шейкер — сосуд для приготовления коктейлей.
14
«Манхэттен» — коктейль из виски и сладкого вермута, обычно готовится с добавлением горькой настойки и подается с консервированной вишней.
— Отлично, — отреагировал я и наполнил бокал. — А Эрик где, дуется в ванной?
— С чего ты взял, что он здесь живет? — резко спросила Вирджиния.
— А разве нет? — вежливо поинтересовался я.
— Я уже говорила тебе, что взяла его с собой, потому что знала потребуется человек, умеющий управлять яхтой. Вот и все!
— Ты меня разочаровала! — воскликнул я. — Мне-то казалось, что ты из-за страсти к нему бросила старика Эмерсона. В воображении рисовались картины одна краше другой: ты и Эрик, длинные страстные ночи на корме. Эрик управляет яхтой, а Вирджиния рядом, у компаса, или что-то в этом духе…
— Заткнись! — злобно рявкнула она.
— Согласись, ты быстро заводишь друзей, — восхищенно заметил я. — Еще сегодня днем уверяла, что понятия не имеешь, как Эмерсон познакомился с Рошелем; все, что ты знала о нем, — это то, что, по словам твоего мужа, они с Дейвисом украли из банка слитки золота в сорок первом и для Рошеля это закончилось пятнадцатью годами тюремного заключения.
— Ты к чему клонишь? — разозлилась Вирджиния.
— А сейчас оказывается, ты уже хорошо знакома с Питом Рошелем! И он так опасен, что мне нужно от него скрываться, иначе под покровом ночи этот уголовник меня прикончит. Ты все знаешь о нем. Даже не удивилась, когда я сказал, что
— Да, я не все тебе рассказала сегодня днем, — заявила она. — И что из этого? Откуда мне знать, можно ли тебе доверять?
— Ну, могла бы мне поверить, глядя на мое честное красивое лицо…
— По крайней мере, то, что я рассказала тебе о Рошеле, — правда. Сам мог в этом убедиться!
— Одно меня волнует. Его на пятнадцать лет отправляют в тюрьму, году в сорок втором. Значит, он освободился в пятьдесят седьмом и только теперь, три года спустя, приехал в Гонолулу за припрятанным золотом.
Что мешало ему приехать сюда раньше? Он что, добирался вплавь?
— Все объясняется очень просто, — ответила она. — В течение пятнадцати лет в тюрьме Рошель жил надеждой на тот день, когда его освободят и он сможет завладеть своим богатством. Он знал, что спрятано четверть миллиона хватит, чтобы прожить в роскоши до конца жизни. Ради этого можно и подождать еще три года, чтобы как следует все подготовить и не упустить добычу в последний момент!
— Может, ты и права, — согласился я. — Но будь я бывшим уголовником, то любым способом добрался бы до Гонолулу, под предлогом, что был здесь когда-то, а может, климат мне нравится, и придумал бы, как обеспечить свое существование.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, придумал бы правдоподобную историю, как был здесь в начале войны, упоминая тех, кто давно уже мертв и не в состоянии уличить меня во вранье. А в этом мире полно таких простаков, как Эмерсон Рид.
Нечестного типа всегда легче обвести вокруг пальца, чем человека честного. — На меня нашло вдохновение — я изобрел абсолютно новый образ жизни, а поэтому увлеченно продолжил:
— Я бы не стал мелочиться. Предложил бы Эмерсону половину вымышленного золота и потребовал бы приличные средства на существование до тех пор, пока мы не отправимся за нашим кладом. Допустим, триста — четыреста долларов в месяц. Потом точно так же обдурил бы еще человек двенадцать. И единственным моим занятием был бы поиск правдоподобных причин, мешающих немедленно отправиться за слитками на Ниихау. Конечно, это не могло бы длиться вечно: кто-то из одураченных охладел бы быстрее, кто-то продержался бы подольше.
Однако при жульнических способностях Рошеля можно было бы разыгрывать их лет десять, а к тому времени деньжат повыкачивал бы уже немало!
— Ты невыносимый тип! — злобно выкрикнула Вирджиния.
— Может, ты путаешь меня с Питом Рошелем?
Представляешь, он сейчас где-то поблизости убивает своих клиентов, чтобы они не отправились на Ниихау.
Как насчет этого?
— По-моему, ты спятил, — устало пробормотала она. — Наверное, мы все спятили, но ты — наверняка.
— Ты права, — воскликнул я. — Я вернул Эмерсону его бабки. Сделай одолжение, малышка, защити меня от меня самого.
— Больше ничего не хочешь? — буркнула Вирджиния.
Я допил коктейль и налил себе еще добрую порцию.
— Если Эрик не живет здесь, то где тогда? — поинтересовался я. — Только не говори, что на закате он уходит в море, проводит там всю ночь, а с восходом солнца возвращается, а то я еще поверю.
— Он снял комнату в одном из отелей в центре. Так дешевле. Каждый из нас живет на собственные средства, а они убывают ежедневно.
— А как насчет Чоя? — спросил я. — Он не дает взаймы?