Война Братьев
Шрифт:
С земли границы Великой пустыни казались просто рядом низких пыльных холмов, изредка перемежающихся скальными выходами. Земля была бесплодна, то одна, то другая прибрежная страна – в зависимости от политической ситуации – объявляла ее своей. Фалладжи же считали эти земли своей собственностью, хотя вспоминали об этом лишь тогда, когда им был нужен законный повод потрясти проезжающих купцов или исследователей на предмет чего-нибудь ценного. Горы были негостеприимны и безжизненны.
С высоты все выглядело по-другому. Скалистые пики превратились в грозных часовых, чьи тени отмечали неумолимый ход времени. Глубокие непроходимые ущелья сияли радугой цветного гранита и песчаника. Сухие озера казались сверкающими
Когда орнитоптером управлял Урза, они плыли прямо по небу, четко следуя заданному старшим братом курсу. Изредка он подзывал Мишру, чтобы тот уточнил координаты. Младший сверялся с компасом и картой, проверял положение солнца и неизменно говорил, что все в порядке. Урза кивал в ответ, словно ничего другого и не ожидал.
Когда пилотировал Мишра, они гораздо больше блуждали, сохраняя в целом направление на север. Если на горизонте появлялось что-то интересное, Мишра немедленно поворачивал машину к новому объекту и летел туда, пока Урза не напоминал ему, что они отклонились в сторону. Мишра тяжело вздыхал и возвращал аппарат на курс. Время от времени им приходилось включать крылья, чтобы снова набрать нужную высоту, и всякий раз после этого Урза трижды все перепроверял, чтобы точно установить их местонахождение.
Ближе к вечеру они увидели внизу поле, испещренное линиями, похожими на рисунки вокруг транских курганов. Здесь не было человекообразных фигур, лишь перекрещивающиеся друг с другом спирали и стрелки. Мишра облетел вокруг обнаруженного места несколько раз, чтобы старший брат мог зарисовать увиденное. Стрелки указывали именно в том направлении, куда они летели.
В конце первого дня полета путешественники приземлились на высокой плоской горе. Они не стали разбивать лагерь и разжигать костер, а переночевали в кабине орнитоптера. Хотя Токасия и не управляла рычагами во время полета, она устала от непрерывного движения. От металлического звона тяг и воя ветра у нее раскалывалась голова. В ту ночь она спала без сновидений. Проснувшись, она обнаружила, что молодые люди уже встали, Урза потягивался, а Мишра приседал. После холодного завтрака они снова отправились в путь.
Главное поселение транов, которое Ахмаль назвал «тайным сердцем», нельзя было не заметить с воздуха, хотя по земле добраться до него было непросто. Оно располагалось в конце длинного извилистого каньона, древнего русла давно пересохшей реки, которая когда-то размыла низкие горы и создала место для города, от которого теперь оставались только развалины.
Это в самом деле были развалины города – длинный ряд полуразрушенных фундаментов зданий и осыпавшихся стен. Некоторые развалины напоминали аргивские особняки, другие походили на знаменитые своими крышами-луковицами храмы далекого Томакула. Были находки и вовсе ни на что не похожие – сломанные металлические каркасы, груды металлических пластин с зубчатыми краями размером с человека, мотки проволоки, похожей на свернувшихся в клубок синих червей. У дальней стены каньона возвышалось нечто напоминавшее разоренное паучье гнездо, только пауки были из бронзы. Развалины покрывал толстый слой песка, принесенного ветром из пустыни.
– Ты и теперь сомневаешься в верности моих расчетов, братишка? – с улыбкой спросил Урза.
– Только дурак сомневается в том, что видит своими глазами. Отличная работа, братишка, – ответил Мишра, улыбаясь еще шире.
– Тайное сердце транов, – прошептала Токасия. От этой фразы Мишра слегка вздрогнул, но Урза лишь кивнул.
– На древнеаргивском слово «тайна» звучит как «койлос», – сказал Урза. – Пусть найденная нами тайная страна так и называется. Братишка, давай-ка облетим ее. С воздуха нам удобнее будет ее разглядеть.
Мишра кивнул и уже было собрался
Токасия сразу поняла, в чем дело. Она вскрикнула, и в тот же миг Мишра отправил летающую машину в пике. Маневр застал Урзу врасплох, он больно ударился о стену кабины и громко выругался.
Птица рух пролетела именно там, где несколько секунд назад находился орнитоптер. Особь была очень крупной даже для своей породы – если верить древним легендам, птицы рух таскали себе на завтрак слонов с равнины. Она была почти в три раза больше орнитоптера, ветер от ее крыльев едва не перевернул машину.
Упустив добычу, птица снова начала набирать высоту, чтобы спикировать на орнитоптер еще раз.
– Почему она нападает? – крикнул Урза.
– Мы большие, и мы движемся! – ответила Токасия, пытаясь перекричать ветер. – Она, наверное, думает что мы тоже птица.
Мишра выругался и до упора оттянул на себя оба рычага.
– Боюсь, мы не сможем подняться выше ее! Она быстрее нас!
Птица рух снова зависла над ними, готовясь броситься вниз. Мишра бросил аппарат вправо, но хищница была к этому готова. Она взмахнула крыльями, и справа раздался громкий треск. Прямо на глазах Токасии один из тросов, державших крыло, лопнул и теперь болтался в воздухе. «Хоть крыло не оторвала», – подумала Токасия. Однако орнитоптер резко потерял в скорости.
– Мы не сможем улететь от нее! – завопил Мишра. – Я постараюсь посадить машину.
– Туда! – крикнул Урза, указывая на гнездо металлических пауков. – Мне кажется, что в стене утеса есть дыра.
– У нас не получится! – крикнул Мишра, потянув сначала за один рычаг, затем за другой, пытаясь сбросить хищницу с хвоста.
– Это потому, что ты летишь как птица! – резко сказал Урза, отталкивая брата в сторону и хватая рычаги управления. – Лети как машина, и у нас все получится.
Под контролем Урзы аппарат перестал мотаться по небу и стрелой полетел вперед над руинами Койлоса. Птица рух рассчитывала, что аппарат будет вести себя как птица: либо начнет уворачиваться, либо развернется и полетит прямо на нее, стараясь пронырнуть под ее телом. Пока охотница выжидала, она лишь потеряла драгоценное время. И людям его вполне хватило.
Урза решил таранить стену каньона. Мишра закричал в панике, а Токасия неожиданно для себя забормотала слова молитвы, которую еще ребенком выучила в храмовой школе – тогда в Аргиве была мода на религию. Стена стремительно приближалась к ним.
Внезапно Урза заложил вираж и задрал нос аппарата вверх. Он разблокировал крылья, и те автоматически начали складываться. Аппарат больше не мог держаться в воздухе и начал падать. Птица рух снова пронеслась в том месте, где мгновение назад находился аппарат. Урза бросил машину вниз примерно на пятьдесят футов, а затем снова заблокировал рычаги. Крылья мгновенно расправились, поймали пустынный ветер и замедлили падение. Орнитоптер ударился о песок. У Токасии не было сомнений в том, что, приземлись они на скалы, они переломали бы все деревянные детали машины, не говоря уже о собственных костях.
Урза освободил рычаги, и крылья снова сложились. Лопнувшая тяга лежала на земле. Токасия высунула голову из кабины и поглядела вверх. В небе было пусто.
– Она вернется, – сказала ученая. – Надо убраться отсюда побыстрее.
– В любом случае не стоит улетать немедленно, – сказал Урза. – Может быть, птица рух спряталась в скалах и ждет, когда мы покажем нос. Да и тягу нужно починить. Давайте лучше войдем в ту пещеру. Братишка, с тобой все в порядке?
– Ишь, заботливый какой! – в гневе бросил Мишра, когда Токасия повернулась в его сторону, решив, что юноша ранен. – Я все делал как надо! Нечего было меня отталкивать!