Война Братьев
Шрифт:
Токасия отметила, что Лоран стала вести себя увереннее. Она больше не стеснялась заводить разговор первой, не жалась все время к учительнице. Наоборот, первые несколько дней она только и делала, что вертелась вокруг Урзы – ему удалось извлечь из машины блок силового камня, и вместе с Лоран он занялся его разборкой и чисткой. Затем гостья неожиданно переключила свое внимание на Мишру, который занимался восстановлением остова машины. Токасия не знала, почему ученица вдруг сменила старшего брата на младшего. Сами же молодые люди не заговаривали с ней о Лоран, тем более что через некоторое время
Мишра сумел восстановить основной корпус орнитоптера, но устройство хвоста ему не далось. Тогда по молчаливому согласию к работе над машиной приступил Урза.
Он занялся изучением того, какие тросы куда идут и как должны вести себя в полете крылья. Именно он выяснил, что в парусиновые крылья должны быть вставлены легкие распорки из свечного дерева, иначе те не смогут держать форму в воздухе. Мишра подтвердил его вывод, найдя в раскопе тонкие деревянные дуги – сломанные ребра жесткости – и мотки изношенной веревки, из которой когда-то были сделаны тяги. Урза решил, что для контроля формы крыльев лучше делать тяги из проволоки, и археологи отправили с Блаем новый заказ. Двое юношей часами сидели вместе, обдумывая конструкцию и пытаясь определить, как же должно выглядеть хвостовое оперение.
На восстановление орнитоптера ушло восемь долгих месяцев. Когда все было собрано, археологи сомневались лишь в одном – будет ли работать блок с проводами, источник энергии летательного аппарата. Ни Урза, ни Мишра, ни даже Токасия не могли объяснить себе, как такой маленький силовой камень может питать большой орнитоптер. Впрочем, они точно знали, что все транские машины работают именно от таких камней. Старый камень рассыпался, и Урза вставил в восстановленный им блок кристалл из черепа су-чи. Светился он очень слабо, но других силовых камней у них не было.
Наконец аппарат был готов. Наступил последний день года, день рождения Мишры. Он был на удивление теплым, из пустыни дул ветер. Зашел спор о том, кому выпадет честь осуществить первый пробный полет.
– Лететь следует мне, – сказал Урза. – В конце концов, только я понимаю, как работает блок с силовым кристаллом.
– Лететь следует мне, – парировал Мишра. – Рычаги, управляющие крыльями, очень тугие, с ними справится только сильная рука.
– Я легче, – сказал Урза.
– Я сильнее, – выпалил Мишра.
– Я отлично сумею управиться с рычагами, – сказал Урза.
– Я не хуже тебя разбираюсь в силовых кристалллах, – не отступал Мишра.
– Я старше, – чопорно сказал Урза.
– Сегодня у меня день рождения! – крикнул, побагровев, Мишра. – Так что мы равны.
Токасия посмотрела на юношей и глубоко вздохнула. Братья редко ссорились, но, когда это все-таки случалось, каждый отдавался спору с такой страстью, что порой археологу становилось жутко. Не желая тратить время на препирательства, Токасия сказала:
– Если вы не можете решить, то придется рискнуть мне.
Урза и Мишра удивленно взглянули на ученую, затем посмотрели друг на друга. В следующий миг старший указал рукой на младшего, а младший на старшего.
– Лететь должен
В конце концов решили бросить монетку. Выиграл Урза. Мишра поморщился, но повел себя так, будто был вполне доволен исходом. Орнитоптер установили перед воротами лагеря, расчистив широкую ровную площадку. Светловолосый юноша забрался в кабину на носу летательного аппарата и медленно опустил вниз два главных рычага, соединив тем самым контакты машины и контакты коробки, в которой скрывались шестерни, колесики и сам таинственный кристалл – все, что он с такой любовью восстанавливал. Закрутились лебедки, туго натянулись тросы, ведущие к крыльям, и орнитоптер задрожал. Через несколько мгновений машина уже махала крыльями, похожими на два больших паруса.
Один взмах, затем другой. На третьем взмахе орнитоптер слегка подпрыгнул, и Токасия увидела, как вздрогнул Мишра. Он ничего не сказал, он был весь внимание. Токасия не могла понять, чего он боится больше – что пострадает его брат или что машина сломается, и тогда он не сможет испробовать ее сам.
Аппарат продолжал подпрыгивать, раз за разом все выше поднимаясь над площадкой. Пыль летела во все стороны, ученики отошли подальше, прикрывая глаза. Еще одна попытка – и машина уже не опустилась на землю.
Орнитоптер завис в воздухе, бодро размахивая крыльями, наполненными теплым ветром. Токасия и ученики слышали, как звенят туго натянутые тросы. Маленький аппарат, словно птенец птицы рух, впервые покидающий гнездо, медленно набирал высоту. Поднявшись повыше, Урза включил запорный механизм. Раздался резкий хлопок, и крылья зафиксировались в горизонтальной плоскости – для планирования.
Урза пробыл в воздухе десять минут и успел дважды облететь вокруг лагеря. В какой-то момент машина резко потеряла футов десять высоты, и стоявшие на земле зрители замерли в ужасе, но пилот почти сразу поднял машину. Сделав последний круг, Урза посадил орнитоптер на песчаную площадку. Перед самым приземлением он разблокировал крылья, чтобы сбросить скорость. Ребра из свечного дерева заскрипели от неожиданной нагрузки, но выдержали, аппарат мягко коснулся земли и замер.
Урза выбрался из кабины.
– Пролетел через столб холодного воздуха, – не ожидая вопроса, сказал он Токасии. – Судя по всему, его способность держаться на лету зависит от температуры.
– Дай мне попробовать, – сказал Мишра. Урза продолжал стоять, у машины.
– Надо проверить все соединения и тяги, – сказал он, по-прежнему обращаясь только к Токасии. – И распорки – вдруг появились трещины? И силовой камень, не треснул ли.
Мишра повернулся к Токасии. На него было страшно смотреть.
– Урза, – ровным голосом сказала ученая, – дай брату опробовать орнитоптер.
Урза открыл было рот, чтобы возразить, затем посмотрел на Мишру и, не говоря ни слова, отошел в сторону. Мишра, не мешкая, залез в кабину.
Урза оперся руками на корпус аппарата:
– Правый рычаг заклинивает, на него нужно давить посильнее.
В ответ Мишра оскалился и громко крикнул:
– Всем отойти! – Затем с силой нажал на рычаги и включил аппарат.
Урза едва успел увернуться. Огромные крылья с такой силой били по воздуху, что, казалось, началась буря.