Война Цветов
Шрифт:
– Ну да. – Тео вдруг стало неловко. – Не бери в голову.
Не успел он пройти и ста шагов, как с ним поравнялся какой-то эльф – темноволосый, гуманоидно-цветочного типа, но ничем другим не выделяющийся. Шел он, не поднимая глаз.
– Хочу попрощаться с тобой, – сказал он. – И извиниться. Я совершал ужасные вещи – есть над чем задуматься.
Тео покачал головой. Почему всем есть до него какое-то дело?
– Простите, мы с вами знакомы?
Незнакомец улыбнулся, все так же не поднимая глаз. Он горбился, как будто не желая быть узнанным, хотя его и так никто не замечал.
– А ты, оказывается, умен – твой
– Слушай, кто ты такой? – Тео схватил незнакомца за плечи и развернул к себе.
Его лицо ни о чем ему не сказало. Эльф напрягся, точно приготовился убежать, но в уголках его губ играла хитрая улыбка.
– Не догадался еще? Кажется, я тебя перехвалил.
– Дауд? – Это казалось немыслимым, но он вдруг стал узнавать этот тихий напряженный голос, исходящий теперь из самого обычного горла. – Но ты же умер! Я это видел своими глазами!
– Тео, ты выдаешь текст из комикса про Флэша Гордона. Ты видел, как умерло мое тело. Это со мной, если помнишь, уже случалось, и я это пережил. С тех пор я годами накапливал силы, чтобы когда-нибудь перейти в менее неприятную оболочку – и они пригодились мне, все до последней капли. – Он выставил ладони вперед, как будто только что проделал необычайно сложный фокус – так оно, в общем, и было. – Со смертью тела Устранителя я перешел в одного из охранников Чемерицы. Не слишком приятный субъект, но мне все-таки немного стыдно, что я выгнал его из собственного тела. Меня, то есть охранника, взяли вместе с другими в плен на холме, после гибели Чемерицы и Ужасного Ребенка, но через несколько дней нас всех отпустили. Этот парень, которого ты видишь, официально реабилитирован, так что я чист. Быть солдатом проигравшей армии – не преступление, даже если ты служил у Нидруса Чемерицы. Теперь я, пожалуй, начну все сначала где-нибудь в Ясенях или Березах. Эрефина умерла – насовсем. Мне есть о чем подумать.
– Выдать бы тебя Караденусу Примуле – он тут недалеко. Или убить тебя самому! – Тео боролся с нахлынувшим на него чувством нереальности. Уже второй раз он говорил с Эйемоном Даудом и второй раз убеждался, что этот человек жив вопреки всякой логике. – Ты помог им убить нашего с Кэт ребенка.
– Что я могу на это сказать? Только одно: я сожалею. Да, я помогал Чемерице направить чары. Всеми моими поступками правило безумие, правили моя отчаянная любовь и обманутые ожидания. Теперь это, кажется, прошло, и я смотрю на вещи более ясно – может быть, благодаря новому телу.
– Я не дам тебе уйти просто так.
– Придется. Если ты вздумаешь мне помешать, я вынужден буду занять еще чье-нибудь тело – не твое, а какой-нибудь невинной жертвы. Ты меня не остановишь. Если понадобится, я буду перескакивать из тела в тело, отнимая у других жизнь без всякой пользы.
Тео смотрел на него, чувствуя усталость и тошноту.
– И я не смогу тебя задержать?
– Нет. Собственно говоря, я уже ухожу. – Дауд повернулся и быстро зашагал прочь по улочке между палаток и шалашей, где галдели, занимаясь меновой торговлей, эльфы всех форм и размеров. Еще немного, и он скрылся из виду.
Поппи в палатке не было. Тео, заготовивший целую кучу веских аргументов, чтобы убедить ее
Если смотреть в корень, разницы почти никакой.
Он долго сидел у входа, смотрел на небо и слушал звуки повседневной жизни лагеря. Здесь как будто прибавилось детей, а может, им просто разрешили кричать сколько влезет. Дети тоже везде одинаковые – будь у них лисьи уши или желтые козьи глаза, шумят они всегда точно так же.
Тео нравился этот шум.
«Прощай, Пуговица, – думал он. – Ребячий гам – подходящая для тебя эпитафия. Как они весело играют, маленькие эльфы и гоблины. Все могло быть гораздо хуже».
Внезапно он увидел над собой три лица – одно из них на очень большой высоте. Но Тео сильнее всего поразило другое, гоблинское, потому что он как раз думал о Пуговице. Этих троих он еще не видел после своего возвращения из подводного царства и не сразу подобрал имена к знакомым чертам.
– Стриди! Колика! Колышек! Как вы все поживаете?
Длинный лохматый эльф, похоже, ориентировался в реальности не лучше, чем при старом режиме, но вид у него при этом сделался спокойный и даже счастливый. Он подал Тео руку, чтобы помочь ему встать.
– Здравствуй, Тео. А Поппи-то здесь. Не у меня в голове, а на самом деле.
– Я знаю. Рад тебя видеть, Стриди.
– Она хорошая.
– Очень. Это здорово – видеть вас всех живыми.
– Так-то оно так. – Пэкона понизила голос. – Дистри еще не знает про Вицупуго, если ты понимаешь, о чем я, так что поосторожнее. Он расстроится, и придется обвязать ему лодыжку проволокой вместо заземления, не то он весь лагерь спалит или превратит нас всех в бабочек. Колышек хотел поговорить о чем-то с тобой, а мы со Стриди увязались за ним, чтобы на тебя поглядеть. Ну, как оно, соседушка? Ты, я слыхала, наворотил дел.
– Не по своей воле, – пожал плечами Тео.
– Все равно. Говорят, ты с самим Большуном повстречался.
– С Большуном? – Тео вспомнилось, как маленький, худенький Пуговица дал ему записку в автобусе, и он тяжело сглотнул. – Это кто же такой?
Колика щелкнула пальцами, чтобы зажечь навозного цвета сигару.
– Известно кто – Добрый Малый Робин. Он у нас, у пэков, герой. Правая рука короля. Самый знаменитый пэк из всех, живших на свете* [34] . Какой он из себя?
34
Добрый Малый Робин, озорной пэк – персонаж комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».
Тео постарался припомнить, но последующие бурные события заслонили образ паромщика.
– Грустный. И умный, как мне показалось. Забавный, Чемерицу он недолюбливал.
– Наша порода, – радостно закивала Колика. – Интересно, куда он девался.
– А что, никто не знает куда?
Колика не проявляла особого беспокойства на этот счет.
– Когда Чемерицы не стало, сковывавшие Робина чары рухнули. Может, он уплыл куда-то с королем и королевой. Решил дать себе заслуженный отдых.