Война Цветов

Уильямс Тэд

– За что это? – спросил чей-то голос. – За то, что ты большой, длинный обормот? Ну, в этом не ты один виноват, так ведь?

В ногах постели сидел Кумбер Осока, и если только он внезапно не обрел дара чревовещателя, фигурка у него на плече должна была быть...

– Кочерыжка! – Тео попытался сесть, но не смог. – Ты жива!

– Ты тоже, тупица, но нельзя сказать, что ты не старался. —. Кумбер осторожно посадил ее на грудь Тео. Она стала заметно бледнее, под глазами лежали круги, на лице и коротко остриженной голове

виднелись следы ожогов, но остальное, включая характер, как будто не пострадало. – Чего выпялился? Никогда не видал хорошеньких женщин?

– Просто удивлен, что вижу именно эту. И Кумбер – слава Богу! То есть хвала Деревам, я просто не так выразился. Мы все вышли из этой переделки живыми!

Кумбер медленно кивнул, и на его лице прорезалась такая же медленная улыбка.

– Да. Не всем так повезло. Погибли многие – Цирус Жонкиль и сотни других. Цирус умер, пытаясь спасти тебя.

– Мне жаль это слышать. Он хорошо относился ко мне – лучше, чем почти все остальные Цветы. Но каким образом он думал меня спасти?

– Он и другие Цветы, противники Чемерицы, все время следовали за вами, – сказала Кочерыжка. – Гоблины помогали им выслеживать вас, но в Полуночи это очень трудно. Я нашла их в лесу, когда пыталась вернуться к озеру, но знала, что вовремя им не поспеть. Поэтому я вернулась одна. А когда они все-таки добрались туда, то констебли, Наперстянка и отец Поппи... извини, Поппи...

– Не нужно извиняться, – сказала Поппи, но лицо ее по-прежнему выражало холод и надменность.

– В общем, они вступили в бой, хотя самого Чемерицы в живых уже не было. Наперстянка и несколько констеблей погибли, отца Поппи ранили, но Цирус и кое-кто из его солдат тоже пали. Антон Чемерица бросился в Колодезь, чтобы избежать плена, свинья этакая, – вздохнула Кочерыжка. – Но это хотя бы продлило его мучения – так говорят. А в самом Городе полегли тысячи народу, и пожары бушевали еще долго после того, как всех драконов перебили. Поэтому в последние недели праздновать никому не хотелось.

– Недели? – Тео снова попробовал сесть. – Неужто я столько времени был без сознания?

– Вероятно. – Кумбера тоже покрывали шрамы, но переменился он и в другом – в нем появилась серьезность, которой не было прежде. «Он многое пережил, – понял Тео. – Будь он смертным, я сказал бы, что он повзрослел». – Мы не совсем представляем себе, что с тобой творилось, – ты ведь был под водой.

– Под водой... Да, наверное, – мне даже вспоминается кое-что. Но как я оттуда выбрался? И где мы теперь находимся?

– В лагере у Замкового моста, – ответил Кумбер. – Теперь здесь штаб... реорганизации, скажем так. Цветочный Парламент разогнан, многие его члены погибли или вернулись в свои поместья, так что у нас теперь безвластие. Энергостанции тоже прекратили работу, Новокурганный дом лежит в руинах, поэтому это место не хуже любого другого – здесь ведь

и раньше энергию не генерировали. Притом теперь уже все знают, что все начиналось отсюда, и к нам обращаются за помощью со всей Эльфландии. Есть и такие, кто хочет урвать кусок будущего пирога...

– Не пойму все-таки, как я вырвался от русалок.

– Это должен рассказать Примула. Думаю, он придет к тебе попозже...

– Уже пришел. – На этот раз Тео приподнялся достаточно, чтобы разглядеть высокий силуэт у входа в палатку.

– Прямо как в финале «Волшебника Изумрудного города», – сказал Тео. – «Мне снился сон, и в нем был ты, и ты, и ты тоже...»

– Не знаю, откуда твоя цитата, но это уж точно не сон, – заявил Примула. – Я тоже не мог дождаться, чтобы поговорить с тобой, Тео Вильмос. Или ты теперь предпочитаешь зваться Септимусом Фиалкой?

– Поздновато, пожалуй, фамилию менять – а имя тем более. Кстати, ты ведь теперь лорд Примула?

Караденус подошел поближе.

– Не знаю. В новом мире, возможно, лордов и леди больше не будет. У гоблинов есть что сказать по этому поводу, да и у других тоже.

– А Пуговица как? Жив он? Черт, ну и ловко же он все провернул!

– Да, он жив, – помедлив, сказал Примула, – и хотел бы тебя повидать. Я расскажу тебе свою часть истории, хотя она малоинтересна. Русалки, как и все прочие, хотят поучаствовать в грядущих переменах. Я предложил им свое содействие, и они в общем-то согласились.

– В общем? А в частности?

– Тебе не о чем беспокоиться. Главное, что они больше не будут претендовать на тебя.

Тео уставился на браслет из речной травы, украшавший теперь запястье Примулы.

– Ну да, – пожал плечами тот. – Полагаю, даже теперь, когда мир перевернулся вверх тормашками, какая-то часть моего состояния уцелела, так что до весны я успею себя выкупить и смогу плавать в любом водоеме. Я был в долгу перед тобой, Тео – ведь я чуть тебя не убил.

– Никакого долга на тебе не было. А вот я, пожалуй, должен поделиться с тобой кое-какой информацией. – Память об этом преследовала Тео с самого появления Примулы. При мысли о преступлениях Дауда ему становилось тошно, но он не имел права держать их в тайне. Он ощупью нашел руку Поппи и сказал: – Должен рассказать тебе, что случилось с твоей сестрой.

– Но откуда ты это знаешь? – наморщил лоб Примула.

– Знаю – что?

– Она умерла. Сердце остановилось. – Даже он, цветочный лорд, не сумел скрыть обуревавшие его чувства, но быстро взял себя в руки. – Думаю, это и к лучшему. Это случилось как раз перед тем, как мы нанесли ответный удар Чемерице, еще до прилета драконов. Сиделки говорят, что на миг она снова стала собой, но при этом была так испугана, что они не могли ее успокоить. А потом умерла. Я ее видел. Мне кажется, что перед самой кончиной она обрела покой.