Война Цветов
Шрифт:
– Оставь меня в покое, Маландер, – сказала она и пошла от него по темному холлу.
Но он не оставил ее в покое – она слышала позади его шаги.
– Ах, так? Мы хотим, чтобы нас преследовали?
Она могла бы позвать охрану. Одно слово, даже одна сильная мысль, и хоббани напустит на него полдюжины брауни. Она не горничная, чтобы с ней так обращаться, пусть даже это сын одного из ведущих домов. Ее отец лорд Дурман, первый советник. Но в случае скандала он будет долго и нудно читать ей нотации, поэтому лучше не устраивать сцен...
Поппи порылась в памяти, ища подходящие чары. Она не
– Попс! Кровь и железо, ты где?
Она подавила смешок, который выдал бы ее сразу, несмотря на чары, и нырнула под его протянутую руку, успев полюбоваться его досадливым раздражением при свете болотного огонька. Он, однако, уловил ветерок, которым от нее дунуло, и хотел ее схватить, но промахнулся, а она побежала к лестнице – лифт можно вызвать и на следующем этаже.
В лифтах плохо то, что без энергии они не работают. Поппи, по ее подсчетам, взобралась уже на двадцать пятый этаж. Постоянные аварии хоть кого из себя могут вывести, а эта случилась как-то особенно не ко времени. Пару мелких приборов она могла бы включить сама – она не очень прилежная ученица, но способности у нее есть, – однако все лифты работают от главной сети. Чтобы пустить один, понадобилось бы включать все, а это даже отцу не под силу, несмотря на его возраст и опыт.
«Мы пленники в собственных домах», – думала Поппи, хотя и понимала, что немного драматизирует.
– Я пытаюсь подключить аварийную систему, – сказала ей на ухо хоббани – она сообщала это всем, кто был в здании. – Дом начнет функционировать нормально при первой возможности.
Поднимаясь, Поппи миновала нескольких слуг – одни пробирались ощупью, другие светили себе болотными огоньками. Она до того привыкла к всеобщей почтительности, что их поведение должно было показаться ей странным: они чуть ли не натыкались на нее, а кланяться и приседать даже и не думали. Но утомительное восхождение в конце не менее утомительной и полной переживаний ночи лишило ее значительной доли обычной наблюдательности. При этом она недооценивала силу собственного чародейства: ей не приходило в голову, что они попросту не видят ее и не чувствуют, что ее чары все еще держатся.
Дверь открылась легко, при самом слабом нажатии – одно это подсказало бы ей, что энергия отказала, даже если бы в доме не было так темно. Обычно входы в личные покои Дурманов защищались такими мощными чарами, что их и бронированный экипаж не пробил бы, будь он способен подняться на двадцать пятый этаж. Теперь Поппи даже свое тайное домашнее имя произносить не пришлось – входи, пожалуйста. Аварийные зеленые огни тускло освещали идущий от двери коридор. Что-то в нем показалось ей странным, хотя в темноте все странно.
«Мы не просто пленники, мы рабы собственного комфорта. Когда света нет, сюда может войти всякий и сделать все что угодно. Мы так самоуверенны, что даже засовов на дверях
Лишь дойдя до середины коридора и увидев перед собой пугающе высокого лорда Чемерицу, светящего себе собственным болотным огоньком, она поняла, что ошиблась. Это служебный этаж, а не жилой. Она чуть не вскрикнула при виде лорда, чернявого, похожего на мертвеца при зеленом свете, – и опять с трудом промолчала, когда он прошел мимо.
Чары действуют до сих пор – ну надо же!
Он задержался, вскинув точеную голову, как будто учуял что-то. Поппи знала, что должна подать голос – быть невидимкой невежливо даже у себя дома, – но что-то в его лице удержало ее с убедительностью взявшей за горло руки. Нидрус Чемерица тряхнул головой, не растерянно, а как бы настраивая свое чутье заново, и отошел к окну в конце коридора. Когда он повернул назад, Поппи затаила дыхание и вжалась в стену, все еще не совсем понимая, для чего это делает. Если он даже поймает ее, то в худшем случае пожурит. Это ее дом, и заколдовалась она не нарочно.
– Что там такое? – В коридор вышел лорд Наперстянка, отец Маландера. – Нападение?
– Если так, то нападению подверглась добрая треть города, – с нескрываемым презрением ответил ему Чемерица. – Всего лишь очередная авария, болван ты этакий.
Огонек Наперстянки съежился, словно лорд получил пощечину.
– То, о чем мы сейчас говорили, немного вывело меня...
– Если ты хочешь сказать, что струхнул, то не трудись – это и так заметно. – Чемерица снова остановился, вертя головой из стороны в сторону. – Однако я чувствую, что здесь кто-то был – и не так уж давно.
Наперстянка его как будто не слушал.
– Право же, я не думаю... Должен быть другой способ...
– Что вы тут делаете? – послышался голос отца Поппи. – Идите сюда и закройте дверь. Хоббани все наладит.
– Идем, Аулюс, – весело откликнулся Чемерица и тут же, как змей, прошипел Наперстянке: – Ты действительно непроходимый болван. – Шепот был достаточно громок, чтобы Поппи, стоявшая в нескольких футах от них, его слышала. – Надо было взять Аконита вместо тебя. Он хоть и сумасшедший, зато не такой трус. Кому они нужны, твои Эластичные? Скоро все это потеряет всякий смысл. Погляди вон туда. Черным-черно, энергии нет, все разваливается И ты прекрасно знаешь, что само по себе ничего не наладится. Вопрос в том, с нами ты или нет. Настало время великих решений – и рискованных, да. Скажу больше, мы с Дурманом рискуем всем, и если ты думаешь, что можешь сейчас пойти на попятный... ты, безусловно, помнишь, что случилось с Фиалкой.
– Нет-нет, я только... может, способ все-таки есть?
– Ты живешь в сказочном мире, если думаешь, что он есть. С тем же успехом ты мог бы быть смертным и летать на луну. Я спрашиваю: помнишь ли ты, что случилось с Фиалкой?
– Да, конечно, но...
– Вспомни заодно о доме Фиалки. Вспомни о пустыре посреди Вечера, где некогда стоял этот дом. О черных обгоревших деревьях. О земле, посыпанной солью.
– Но...
– Думай об этом время от времени, вот и все. А теперь пойдем – хозяин дома ждет нас. – Чемерица взял Наперстянку под руку. Ореолы света, окружавшие их, слились, они вошли в кабинет лорда Дурмана, и в коридоре снова стало темно.