Война демонов
Шрифт:
Взяв в руки меч, Глеб постоял немного над мертвым псом, собираясь с духом, потом тихо сказал:
– Прости, Драглак. Я вынужден это сделать.
Он сжал в пальцах рукоять меча, размахнулся и рубанул пса по шее. А потом еще раз. И еще. И рубил до тех пор, пока обе головы не отделились от туловища.
Покончив с этим, Глеб тщательно обтер клинок травой, вложил его в ножны и захромал прочь.
Он отошел от трупа пса всего на пятнадцать шагов, как вдруг услышал за спиной отвратительное чавканье. Оборачиваться Глеб не стал
Пусть мертвым телом занимаются мертвые, а у него еще куча дел с живыми.
Пройдя примерно две версты, Глеб ощутил страшную усталость. Ушибленная о камень спина болела все больше и больше. Меч и короткая палица, висевшие на поясе, тяготили его. Казалось, они весят целую тонну.
Нужно было отдохнуть. Глеб, морщась от боли в спине, снял с пояса меч и палицу и бросил их на траву. Сам с трудом опустился рядом.
Посидев так минут пятнадцать и не почувствовав себя лучше, Глеб попытался встать, но с ужасом понял, что не может этого сделать, поскольку не чувствует ног.
Глеба охватило отчаяние. Теперь он был беспомощен перед здешними тварями. С минуты на минуту они появятся здесь, и тогда…
Где-то рядом хрустнула ветка. Глеб вздрогнул и уставился в темноту. На пригорке, освещенном призрачным светом луны, стоял нелюдь.
– Белнон! – хрипло выдохнул Глеб.
– Здравствуй, Первоход, – сказал нелюдь, и губы его сложились в жутковатую улыбку. – Я знал, что мы еще встретимся.
Князь Егра, тяжело опираясь на золоченый посох, вошел в расписную горницу. Он стал еще угрюмее и грузнее с тех пор, как атаман Самоха видел его в последний раз. Лысая голова, красивое гордое лицо с резкими, выразительными морщинами, под глазами – набухшие темные мешки, словно князь провел мучительную, бессонную ночь.
Самоха снял шапку и низко-низко поклонился.
– Здрав будь, пресветлый княже! – поприветствовал он своего покровителя преданным, мягким голосом.
– И тебе не болеть, – хмуро ответил князь. – Что ты мне привез?
– То, что ты велел. – Атаман указал на деревянный стол, на котором лежало накрытое тряпицей тело ходока Варопая. – Вон он, твой недруг. Хочешь – забирай, а нет – так велю своим людишкам вынести его вон и бросить в овраг за городской стеной.
Князь, постукивая посохом, прошел к столу. Атаман Самоха поспешил за ним. Когда князь остановился, Самоха ухватил за край тряпицы и быстро сдернул ее с трупа.
Самоха, будучи от природы любопытен, зорко следил за реакцией князя. Однако на красивом, величественном лице Егры не дернулась ни одна морщина.
Он долго разглядывал лежащее на столе тело, затем чуть повернул голову к Самохе и холодно осведомился:
– Это Первоход?
Атаман кивнул:
– Да, княже. Он самый.
– А что у него с лицом?
Самоха тонко улыбнулся.
– Княже, ты ведь сам велел, чтобы казнь была лютая.
Егра снова взглянул на разбитое лицо ходока и нахмурился.
– Говорили
– Кому лютый зверь, а кому – верный пес. За тебя, княже, и в огонь, и в воду полезу. Сам ведь знаешь.
– Знаю. – Егра оглядел медленным взглядом все тело ходока, снова взглянул на лицо и сказал: – Все ж таки зря ты ему лицо разбил.
– Почему? – вскинул брови Самоха.
– Хотел я его княгине показать. Этот червь ей много крови попортил. Думал, пускай посмотрит, порадуется. А теперь как я ей ходока покажу?
– А ты прикажи накинуть ему на лицо платок, – посоветовал Самоха. – В таком виде и покажи. А спросит – ответишь, что головой в костер упал. Опосля такого рассказу княгиня и сама смотреть не захочет.
Князь вздохнул и отвернулся от тела.
– Ладно, – сказал он. – Сделал доброе дело, получай награду. Велигор!
Советник Велигор, тощий, как палка, вывернул из-за княжьего плеча.
– Я здесь, пресветлый княже!
– Дай кошель.
Велигор поспешно вынул из специального широкого кармана кожаный кошель и вручил его князю. Егра толстыми пальцами вынул из кошеля несколько золотых монет и положил их на широкую мозолистую ладонь Самохи:
– Держи.
– Благодарю тебя, князь! Да воздадут тебе боги за твою щедрость сторицей!
Атаман убрал золото в карман кафтана.
– Как там на границе? – спросил его князь. – Все ли спокойно?
– Все спокойно, пресветлый, – ответил Самоха.
– Гляди, надеюсь на тебя. Скоро пойду войной на Голядь. Будешь прикрывать мой зад. Плохо прикроешь – взыщу. А хорошо – награжу. Чтобы мне ни одно нечистое рыло из Гиблого места не вылезло! Понял али нет?
– Понял, пресветлый княже! – с готовностью ответил Самоха и склонил голову в поклоне.
Князь отвернулся от него и обратился к советнику:
– Велигор, что там лесорубы?
– Работы движутся, княже, – поспешно доложил тощий Велигор. – Только не все рубщики ночь пережили.
– Что так?
– Десятерых растерзали твари. Трое потонули в болоте. Двоих сожрали голодные прогалины. Одного закрутил вертун. А семеро просто сгинули.
– Как сгинули? Куда?
– Неведомо куда, княже. Были, а потом исчезли.
По лицу Егры пробежала тень.
– Недовольных много? – спросил он.
Велигор нахмурился и сказал:
– Голоштанники ропщут. Говорят, князь людей нарочно в Гиблое место загоняет, чтобы от нелюди даровым мясом откупиться.
Егра поморщился:
– Глупцы. Только о шкуре своей думать могут. Работы не прекращать! Беспорядков не допускать! Недовольных – резать и вешать. Тех, кто работает споро и хорошо, одаривать медью.
– Сколько давать? – деловито осведомился Велигор.
– Сам придумай. Опосля отчитаешься.
– Все сделаю, как велел, князь, – ответил Велигор.