Война демонов
Шрифт:
Егра присел на край резного дубового трона, поднял руки к лысой голове и с усилием потер пальцами виски. Мучительно поморщился и убрал руки от висков.
– Пойду почивать, – сказал он, не глядя на Велигора. – К обеденной трапезе разбудишь и расскажешь, как продвигаются дела. – Он повернулся к Самохе и глянул на него из-под нахмуренных бровей: – А ты учини хорошую облаву на нечисть. Только трупы нечисти Баве не продавай.
– Куды ж их девать? – удивился атаман.
– Сюда привезешь. На подводах. Выставлю
Самоха прошел по коридору, но не вышел из палат, а свернул вправо, на женскую половину. Услышав приближающихся сенных девок, он спрятался за высоченный комод и переждал, пока они пройдут мимо.
Затем выпрямился и быстро зашагал дале. Из-за угла вышел ратник. Увидел Самоху и поднял перед собой бердыш. Однако, разглядев атамана получше, ухмыльнулся, опустил бердыш, развернулся и пошел прочь, будто ничего не видел.
Самоха усмехнулся. Свои люди у него теперь были везде. Иного купил деньгами, другого – угрозами, третьего – щедрыми посулами. Все продавалось в этом мире, и любая дверь открывалась. Нужно только знать подход.
Атаман зашагал дальше. Вот и горница княгини Натальи. Должно быть, княгиня еще почивает. Час для нее ранний. А может, уже встала. Сидит сейчас, небось, у серебряного зерцала и волосы свои длинные и густые гребнем расчесывает.
Самоха представил себе тонкую фигуру княгини с высокой грудью, лебединой шеей и крепкими бедрами – представил и облизнул губы широким языком. В паху стало жарко от вожделения.
Самоха приник ухом к двери, затем вынул из кармана железную закорючку, сунул в замочную скважину и тихонько пошерудил. Замок сухо щелкнул, и дверь поддалась.
Княгиня Наталья, как и предполагал Самоха, сидела у зерцала с гребнем в руке. Услышав открывшуюся дверь, она повернула голову и взглянула внимательно, но без всякого страха.
Смела была Наталья, ох, смела! Через эту безоглядную смелость все у них и вышло. Отомстить, видать, хотела князю за что-то, вот губы под поцелуй и подставила.
Самоха, глядя на княгиню, усмехнулся – сладок был тот поцелуй, слаще самого сладкого меду. Помнит ли о нем Наталья?
– Здравствуй, княгиня, – тихо поприветствовал атаман и прикрыл за собой дверь.
– Здравствуй, разбойник, – холодно откликнулась Наталья. – Кто тебя сюда впустил?
– Ты меня знаешь, княгиня, я ведь разрешения не спрашиваю. Куда пожелаю, туда иду.
Княгиня, даже не убранная в богатые платья, была хороша. Самоха не выдержал, подбежал к ней и хотел поцеловать. Но княгиня вскочила на ноги и выставила перед собой гребень, как меч.
– Не смей! – резко и холодно проронила она. – Прочь отсюда!
Атаман оторопел.
– Пошто прогоняешь? – обиженно спросил он. – Ведь хорошо нам
Щеки княгини Натальи побелели.
– Выбрось из головы! – яростно заявила она. – А напомнишь, скажу князю, что ты меня снасильничать хотел.
Несколько секунд атаман стоял ошеломленный. Какова подлость! Каково двуличие! Ах ты, подколодная змея!
– Вот, значит, как. – Атаман прищурил недобрые глаза. – Гонишь прочь, как шелудивого пса?
Лицо Самохи налилось кровью. Глаза холодно блеснули. Он схватил Наталью за руку и дернул на себя. Княгиня вскрикнула. Вперив в лицо Самохи пылающий взгляд, она проговорила клокочущим от гнева голосом:
– Пусти руку, мразь! Егре скажу!
– Не скажешь, – отчеканил атаман. – Я ему колечко твое покажу. И скажу, что ты сама мне его подарила.
– Колечко? – Наталья прищурила глаза. – Вот, значит, как. А я-то думала, что потеряла его. Так ты не только разбойник, ты еще и вор?
Самоха осклабил в улыбке крепкие белые зубы.
– Покажу колечко, – вкрадчиво проговорил он. – Князь, я чай, по головке не погладит?
Он снова дернул Наталью на себя и быстро перехватил ее за плечи.
– С ходоком миловалась, а со мной не хочешь? А ну подставь уста! Не уйду, пока не поцелую!
Наталья, глядя ему в глаза, качнула головой:
– Нет. Не будет тебе поцелуя. Убирайся прочь, пес.
Атаман сдавил ее предплечья пальцами так крепко, что княгиня поморщилась от боли.
– Так не поцелуешь? – мрачно спросил он.
Наталья молчала. Атаман медленно усмехнулся.
– Как на престол приду, служанкой моей будешь, – пригрозил он. – Сапоги мои тряпкой до блеска натирать станешь. И ходить будешь только голая. А когда я велю…
Наталья плюнула атаману в лицо.
Самоха вытер лицо ладонью. Несколько секунд он стоял молча, борясь с гневом, которому не мог дать выхода, затем развернулся и зашагал прочь из комнаты.
Когда дверь за ним закрылась, Наталья обессиленно опустилась на табурет. С минуту она молча о чем-то размышляла. Когда дверь снова скрипнула, она вздрогнула и испуганно воззрилась на вошедшую. Это была нянька Голица.
– Княгинюшка, там тебя князь кличет, – сказала она. – Говорит, хочет что-то показать.
– Чего показать?
– Не знаю. Но только князь весь светится и ликует. И все руки потирает да тебя кличет. Говорит – приходи поскорее.
Сердце Натальи сжалось в предчувствии беды. Она набросила на плечи богатую персидскую шаль, обула кожаные сапожки и пошла к Егре.
– Зачем звал, князь?
Егра встал со скамьи и двинулся навстречу жене.
– Хочу тебе кое-что показать, – произнес он странным голосом. – Готова ли ты глядеть?
Брови княгини встревоженно дрогнули.