Война Доминантов. Раунд 5
Шрифт:
Однако я прирос к месту, не в силах пошевелиться. В этот момент здесь стоял мой отец со всем своим военным высокомерием, и в то же время… человек, который использовал эту огромную суровость… по отношению ко мне. — Ты знал, что получишь это?
— Бэйн, пожалуйста. Давай не будем устраивать чаепитие, у меня немного устали руки.
Но я не мог. Я не понимал. Я должен был понять. — Значит, ты… не повиновался, чтобы защитить меня? Это… то, о чем ты, блять, хочешь сказать? И ты знал, что получишь это?
Он опустил голову и слегка покачал ею.
— Чего
Я охнул от смеха и опустил голову, пытаясь справиться с эмоциями.
— Просто… я просто… — От боли сдавило горло, заставляя дышать тяжело и быстро. — Мой старик… ты же знаешь? — Мой голос был сдавлен. — Он… он никогда… черт. — Я выдохнул и проглотил стену эмоций.
— Бэйн, посмотри на меня, — твердо пробормотал он. — Ты хороший человек. У Бога есть большие планы на тебя. Это я знаю точно.
Я посмотрел на него, и меня охватил страх от осознания того, что он говорил серьезно. Он говорил это раньше, когда я думал, что он спятил. Но теперь… теперь я знал, что это не так, и я был чертовски напуган. Какого хрена Богу было нужно от меня?
— А теперь, пожалуйста, не мог бы ты закончить? Я бы хотел сходить к реке, поплавать, прежде чем мы отправимся в путь.
Мысль о том, чтобы плавать после того, как ему разорвали спину, была чертовски мучительной даже для меня. Он был… мазохистом? Как я?
Может, и так, после всех этих неудач. Это дерьмо просто так не уходит. Не для меня. И мои неудачи были перенесены другим человеком на меня, так что в его случае это имело бы большой смысл. Но я должен изображать гребаного садиста? Я не был гребаным садистом. Я сделал шаг назад с флоггером, остановился, и Бекка перехватила меня.
— Спокойно, спокойно. — Она схватила меня за плечи и посмотрела мне в глаза, и снова эмоции неожиданно захлестнули меня. Что, черт возьми, со мной не так? — Он делает это ради детей. Мы оба делаем. Они важнее, чем любая боль. Истинное доминирование начинается здесь, — она коснулась моей груди, — а не здесь. — Она коснулась моего бицепса. — Эта сила — дар. Его нужно использовать, чтобы защищать и лелеять тех, кого любишь. А подчинение — это общая база. Оба качества предназначены для вступления в тесный союз.
Она закончила с улыбкой, но мне не стало лучше. Она только усилила мое ошеломленное состояние всей этой… правдой. Я не знал, как еще это назвать, я просто знал, что это правда. То, что она сказала. Хотя не понимал этого до конца, я чувствовал, что это правильно, и мой разум должен это осознать.
Она повернула меня и поставила туда, где я должен был стоять.
— Бекка, детка. У меня уже трясутся руки.
Я сделал несколько вдохов и начал хлестать его, борясь с собой. Через гнев, что угодно. Но все, о чем я мог думать, это о том, как он спас мою жизнь от волков. Как он ослушался, и получил наказание. Единственное, что помогало мне продолжать, — это думать, что он, должно быть, мазохист. Никто не делал этого дерьма, не будучи гребаным мазохистом. Это должно было сыграть свою роль. Так что,
Несмотря на это, к тому времени, когда я закончил, я был реально измотан. Уничтожен. Стоял на коленях, борясь с лавиной необъяснимых эмоций. Я чувствовал себя таким… грязным за то, что я только что сделал. Это было неправильно. Бить невинного человека. Потому что он спас мне жизнь. Блять.
Я слышал, как Проповедник несколько раз напряженно вздохнул, направляясь в лес, Бекка следовала за ним. Тара опустилась на колени рядом со мной и обняла меня за плечи. Я повернулся к ней, не заботясь о том, где я был, и кто наблюдал за нами. Я повернулся к ней, уткнувшись лицом ей в грудь, напротив ее безупречного милого сердца.
— Ш-ш-ш, ты в порядке.
Ее слова добили меня, я сломался и заплакал, как ребенок.
— Я знаю, я понимаю, — ворковала она.
У меня не было слов. Ничего. У меня не было ничего, кроме душевной боли. Горькой, жгучей, душевной боли. И я не был до конца уверен, почему.
Глава 16
— Мы проведем последнюю ночь здесь? — Стив уставился в окно и разглядывал экстравагантный отель через окно, словно ребенок.
— Да. Роскошь в последнюю ночь, — сказал Проповедник.
— И душ. — Бекка издала легкий радостный стон, который привлек внимание Проповедника, и он наклонился для поцелуя.
Я знал эту потребность и этот звук. Образы нас с Тарой в душе, на кровати, на туалетном столике, она издает свои сладкие звуки, пронизывали мое тело. Господи Иисусе, я, блять, не мог дождаться.
Проповедник вытянул ногу и посмотрел на меня.
— Кстати, я только что узнал, что завтра мы встретимся с участниками финального раунда.
Низкий рокот в его голосе содержал что-то, чего я не понимал. Как будто у него была причина рассказать мне, но я не был уверен, почему.
— Сколько осталось команд? — спросила Тара.
— Семь. — Голос Проповедника был мрачным. — Пять из семи проходят дальше.
— Ты можешь поверить, что мы прошли так далеко? — сказала Тара мне.
— Вы же знаете, что победитель может быть только один, верно? — Проповедник посмотрел на нас с намеком на сочувствие.
— Хм, да, — сказала Тара. — Миллион долларов — это большие деньги, Проповедник. Я не против поделиться.
Он медленно улыбнулся, за чем последовал глубокий раскат непринужденного смеха. — Что ж, приятно это слышать, мисс Тара. Но я возражаю.
Она торжественно кивнула.
— Я могу понять.
Как и я. На самом деле, услышав его историю, я почувствовал себя так, словно мы играли против деревни голодающих детей. Картина, которую он нарисовал, запечатлелась в моем сознании, будто я стоял с ним в той маленькой комнате, когда он впервые встретил их. Чувствовала ли Тара то же самое? Тот факт, что она упомянула о дележке, сказал мне, что так и было, и она уже планировала поделиться, если мы выиграем. Боже, я хотел трахнуть ее за это. Сладкий ангел.