Война гармонии
Шрифт:
Герольд бросил вопросительный взгляд на Элдирена.
– И что теперь? – спросил Белтар. Элдирен жестом указал на герольда.
– Ах да... – Белтар кивнул. – Можешь идти.
– Слушаюсь! – отчеканил герольд и исчез за пологом.
– Ох Белтар, похоже ты на всех нагнал страху, – заметил Элдирен.
– Нагнать-то нагнал, да не на тех, на кого надо. Лучше бы меня боялись не собственные солдаты, а эти одержимые гармонией сарроннинцы. Но ведь нет, они заставляют, просто вынуждают меня использовать против них всю мою силу!
– Ты вроде бы только что сказал, что здесь у тебя это не получится.
– Я только
– Хочешь его поджечь?
– А почему бы и нет? Это всяко лучше, чем положить под его стенами армию. Джира – вот единственный город, который мне велено сохранить в целости и неприкосновенности. А потом... – Белтар улыбнулся. – Они смогут вырубить эти проклятые деревья, чтобы отстроить его заново. Если, конечно, останется кому строить.
– Значит, поджечь? – снова спросил Элдирен.
– А ты видишь лучшее решение? Мне кажется, я просто обречен на использование силы, и у меня нет причин для колебаний. Зиркас требует результатов, ну так он их получит!
Белтар подошел к выходу из шатра, бросил взгляд вниз, на лесной город Берлитос, и повторил:
– Он получит эти свои трижды проклятые гармонией результаты!
77
Ширина дороги позволила бы проехать одному фургону, только вот никаких фургонов Джастин не видел с тех пор, как сразу после рассвета они с Дайалой вступили в Великий Лес. Он примечал мужчин и женщин, кативших ручные тачки, и навьюченных мешками или бочками гладкокожих буйволов, следовавших за ними. На тропе, вившейся под зелеными сводами, среди колонн возносящихся к небу стволов, им повстречалось не менее двух десятков людей, которые спешили по своим делам.
Под кронами лесных исполинов росли деревья пониже; подлесок же образовывал густой кустарник. Однако растения не душили одно другое в борьбе за солнечный свет – создавалось впечатление, что каждое из них растет на строго отведенном ему месте, не только не мешая, но способствуя росту своих соседей. Пробивавшиеся сквозь густые кроны солнечные лучи наполняли лес зеленоватым свечением, делая его похожим на величественный храм, внушающий восхищение и почтение.
В тени деревьев не припекало, и плетеную шляпу Джастин сунул за пояс.
– Далеко ли еще до Мерты? – спросил Джастин, поймав себя на том, что непроизвольно заговорил шепотом.
– Не очень. Но уж больно ты нетерпелив – сейчас ведь еще утро!
Поправив лямки тяжеленного мешка, Джастин присмотрелся к лежащему впереди участку дороги, где в этот момент никого не было.
В ста локтях впереди тропу перебежала огромная, ростом по пояс Джастину, пятнистая лесная кошка. Она бесшумно исчезла в зарослях, прежде чем он успел схватиться за рукоять ножа, хотя было ясно, что против такой зверюги нож не поможет.
– Ты уверена, что мы в безопасности?
– Пока ты не станешь зондировать лес гармонией.
– Но вздумай эта киска на нас...
– Ты же со мной.
Джастин ощутил себя на миг несмышленышем, которому хочется сказать: «Да, мамочка».
Дорога шла под уклон, а близ реки стала постепенно расширяться, становясь одновременно все более оживленной. По обеим ее сторонам росли зеленые кусты, а порою и яркие цветы. Джастин даже остановился, чтобы присмотреться к незнакомому ему цветку, имевшему форму пурпурного колокольчика с золотистыми тычинками, поднимавшимися, как взлетающие над музыкальным инструментом золотые нотки. Пурпурный цветок, как и всякое здешнее растение, тоже имел собственное, пусть ограниченное, но отведенное только ему пространство.
Повернувшись к остановившейся и ждавшей, пока он налюбуется цветком, Дайале, Джастин, изумленный мастерством поддерживавшего столь неброский, но совершенный порядок невидимого садовника, спросил:
– Кто ухаживает за всеми этими растениями?
– Великий Лес заботится о себе сам. Как и должно быть.
Как, собственно говоря, должно быть, Джастин уточнять не стал и молча последовал дальше, стараясь не отстать от спутницы. У реки им повстречались еще несколько человек. Все путники были взрослыми, а их легкая, упругая поступь напоминала ему походку Дайалы.
– Я гляжу, у вас тут все ходят пешком, – заметил он, стараясь ослабить давление врезавшихся в плечо лямок тяжеленной котомки.
– По дорогам пешком, по воде на лодках. А как может быть иначе?
И то сказать. Как может быть иначе, если в Наклосе животные не знают ни седла, ни тележной упряжи?
Ближе к полудню дорога сделала поворот, и перед ними открылся переброшенный через реку каменный мост. Вступив на горбатый пролет, Джастин приметил на том берегу маленький, почти затененный деревьями домик с гладкими, темными стенами. Вокруг росли кусты и трава – трава, которой он не видел с момента вступления в Великий Лес.
Мерта оказалась деревушкой, расположенной в круглой, поперечником в кай, долине. Здесь не было лесных исполинов, но деревьев пониже, так же как кустов и цветов, хватало с избытком. На извилистых и узких, однако вымощенных улочках стояло около четырех десятков приземистых строений.
Мужчина с серебряными волосами, несший большую, закрытую крышкой корзину, приветливо кивнул Дайале и Джастину, когда те сошли с моста и ступили на залитую солнцем дорогу, ведущую к деревеньке.
– Приятное местечко. Впрочем, почему бы и нет?
Легкий, потянувший с Великого Леса ветерок взъерошил сзади волосы Джастина. Он откинул упавшие на лоб пряди. Возле дома дети играли в попрыгушки. Когда путники поравнялись с ними, девочка постарше кивнула серьезно, а младшая весело помахала рукой.
Позади дома находился сад с аккуратными рядами зеленых деревьев.
– Неужели здесь никогда не бывает морозов? – спросил Джастин.
– Бывают, но очень редко.
– Значит, растения зеленеют круглый год?
– По большей части.
Потом ему на глаза попались две коровы, жевавшие траву рядом с очередным домишкой. Животные не находились за изгородью и паслись без привязи. Наконец, Дайала остановилась возле приземистого строения, с трех сторон которого – с каждой, кроме фасада, – росло три раскидистых дуба.