Война Грязных Искусств

Райро А.

Пригибаясь, я побежал к воротам.

На то, чтобы мутировать большой висячий замок, у меня ушло три секунды. Кусок металла беззвучно упал к моим ногам, и я рывком отворил одну из кованных створ. Ворвался на территорию «Розария Ордо» и ринулся направо, к кустам живой изгороди.

Судя по звукам, стрелок продолжал перезаряжать оружие.

Он и не заметил, что я уже рядом.

Несколько бесшумных шагов — и в свете луны показались очертания миниатюрной фигуры, привставшей на коленях и сгорбившейся в траве за

кустами.

Ну вот и встретились, мелкий говнюк.

Я подскочил к парню и ударом ноги выбил из его рук винтовку. Тот успел выдавить нечленораздельное «Аг-аг-х-м», после чего второй удар ноги, уже в грудь, сшиб его на землю. Он упал на спину.

Я нацелил ствол револьвера ему в лицо и процедил:

— Просил же не шуметь. А ты шумишь.

Парень громко сглотнул и уставился на меня.

Я окинул его взглядом.

Это был белобрысый пацан лет десяти, не старше. Худой, даже истощённый — без слёз и не взглянешь. В обтрёпанной фермерской одежде, вроде той, что была на Хиннигане.

Мальчишка сдался сразу, подняв руки с раскрытыми ладонями к голове, но это была всего лишь видимость капитуляции — в его глазах пылал огонь ненависти, и я отлично знал, к чему обычно приводит такая ярость. Как только я отвлекусь, пацан перережет мне горло, даже глазом не моргнёт. Для него неважно, чем это ему обернётся. Он был готов убивать здесь и сейчас.

— Ты один? — спросил я, наклонился и быстро обшарил его одежду (маленький кинжал обнаружился в ножнах на внутренней стороне голени).

Мальчишка не ответил.

Не сводя с него глаз и, конечно, ствола револьвера, я повторил вопрос:

— Я спрашиваю, ты один?

— Один… — Он облизал губы. — Я тут живу… ферма ведь заброшенная… никто не запрещает тут жить.

— Но никто и не разрешает, — бросил я.

Парень поморщился.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут его взгляд упал на мой револьвер, точнее, на его ствол и гравировку головы волка.

Лицо мальчишки мгновенно переменилось. Вместо ненависти и дерзости его глаза заполонил ужас, дыхание участилось, губы задрожали.

Он умоляюще на меня посмотрел и выдавил:

— Я ничего плохого не сделал, господин агент… я не поддерживаю повстанческие отряды, я просто тут… живу. Ночую, понимаете? Меня из дома выгнали… и я в поле жил, но стало холодать, и я подумал…

— Кто здесь ещё есть? — оборвал я его оправдания.

Парень замотал головой.

— Никого. Никого нет. Я один тут ночую… никому плохо не делаю… ферма же з-заброшенная, это же не з-з-запрещено… господин агент… не з-запрещено…

Он начал заикаться.

Дёрнулся пару раз, пытаясь вдохнуть, а потом закашлялся, перевалившись на бок. Из его груди послышались свистящие хрипы, шея напряглась. Он уткнулся носом в траву и затрясся в приступе удушья.

Сначала я был уверен, что засранец притворяется, но чем дольше длился его припадок,

тем сильнее парень бился о землю, бледнел и заходился хрипами — а такое невозможно изобразить по желанию, да ещё и так достоверно.

— У него приступ астмы! — раздался позади голос Хлои.

Она кинулась к пацану, но я успел ухватить её за плечо и притянул к себе.

— Никаких рун, — напомнил я Хлое на всякий случай, шёпотом в самое ухо.

Девушка кивнула и склонилась над мальчишкой, которого колотило всё сильнее.

— Всё хорошо… всё хорошо. Никто тебя не обидит. Дыши… голову ниже… выдыхай дольше, спокойнее… дыши-дыши… вот так… молодец. Я медсестра, я тебе помогу…

Пока она возилась с парнем, я окинул взглядом двор, широкий и заросший сорняками.

Справа виднелись загоны для скота и дощатые строения, вроде конюшен (не знаю точно, что это было — в фермах я не разбирался), слева высились нагромождения мелких хозяйственных построек: амбаров, кладовых и прочего.

А вот украшением двора был дом, большой и добротный — это бросалось в глаза даже ночью, при тусклом лунном свете.

Двухэтажное бревенчатое здание с широкой террасой возвышалось чуть дальше, на пригорке. Особняк блестел мозаикой балконных витрин и стальными желобами водостока.

Хлоя продолжала уговаривать парня дышать ровно и медленно, в это время меня окружили остальные. Я повернулся к Дарту.

— Проверь конюшни.

— А я вон те амбары проверю, — тут же предложил Хинниган.

Парни разошлись в разные стороны — налево и направо, а я указал подбородком на дом и обратился к Джо:

— Сходим, посмотрим, что там.

Джо согласно кивнула, но её жест вышел очень уж неуверенным, даже заторможенным. Она оглядывала двор и часто-часто дышала, будто тоже была близка к тому, чтобы брякнуться на землю в приступе удушья.

Я бросил взгляд на лежащего на земле парнишку (он дышал спокойнее, уже без хрипов). Сидя на коленях, Хлоя гладила его по спине и продолжала бормотать ободряющие слова. Я не стал её отвлекать и обернулся на Терри.

— Глаз с пацана не спускайте. Мы с Джо проверим дом.

Терри на парня даже не взглянула. Всё её внимание было обращено на мою правую руку и перстень.

— Рэй, сними его, — почти беззвучно прошептала Терри. — Пожалуйста.

Я отрицательно покачал головой.

Лишать себя кодо именно сейчас? Да ни за что.

Даже та небольшая сила, что давала Печать, мне была необходима как воздух. К тому же, как только я надел перстень, боль в животе стихла, унялось головокружение — да что тут врать: мне стало в разы лучше, а значит, я снова был в строю, снова мог управлять собственным телом и чувствовал себя почти полноценным. А вот пребывать полудохлым парнем, которого перетаскивают из одного места в другое, лечат и жалеют, мне не особо хотелось.