Война Хонор
Шрифт:
Выждав немного и убедившись, что контролирует свой голос, Декруа изобразила улыбку.
— Коль скоро Палата не сочла возможным пойти навстречу пожеланиям правительства, я готова ответить на ваш вопрос, милорд.
— Благодарю вас за любезное согласие, госпожа министр, — подхватил лорд Александер с легким поклоном. — В таком случае позволю себе повторить просьбу ознакомить Палату с содержанием последних «предложений» президента Причарт.
— Безусловно, милорд. Президент Причарт указывает, что с начала переговорного процесса позиция Звездного Королевства по поводу звезды Тревора была…
Элен Декруа ворвалась в комнату
Хотя барон Высокого Хребта был членом Палаты Лордов по праву рождения, он решил, что благоразумие требует заняться безотлагательными делами, которые помешают ему посетить нынешнее заседание. Приди он, его, как премьер-министра, тоже могли заставить отвечать на вопросы оппозиции, а в данных обстоятельствах это было бы неприемлемо. Декруа, рядовому члену кабинета, могли сойти с рук увертки и отговорки, каких никто не принял бы от премьер-министра. И, наконец, министр иностранных дел — фигура разменная. Если возникнут затруднения или понадобится ритуальная жертва, чтобы умилостивить газетчиков, Высокий Хребет всегда мог объявить об отставке Декруа с занимаемой должности. Правда, с учетом её положения в прогрессистской партии, вошедшей в правительственную коалицию, ему пришлось бы подыскать для нее другой министерский портфель, но такие перестановки не были чем-то неслыханным.
Предусмотрительно не явившись на заседание, Высокий Хребет, однако, внимательно наблюдал за его ходом из своего кабинета и прекрасно понимал, почему Декруа сейчас готова передушить оппозиционных пэров собственными руками.
«А заодно и некоторых наших», — язвительно подумал барон, здороваясь с Элен, направившейся к своему месту. Та в ответ буркнула что-то невразумительное.
— Жаль, что у вас выдалось такое неприятное утро, — продолжил он, когда она выдернула из-за стола кресло и плюхнулась в него. — Но вы сделали все возможное, и я это высоко ценю.
— Еще б вы не ценили, черт вас подери! — рявкнула Декруа. — Будь оно все проклято! Вам, черт побери, не помешает поговорить по душам с Зеленой Долиной!
Джессика Бёрк, графиня Зеленой Долины, являлась куратором правительства в Палате Лордов, и этот пост, учитывая разнобой во взглядах и подходах, свойственный партиям, сформировавшим нынешний кабинет, был отнюдь не синекурой, и се присутствовавшие прекрасно это знали. Высокий Хребет не мог не порадоваться отсутствию Джессики.
— Разумеется, я поговорю с ней, — мягко сказал он. — Хотя, будем справедливы, мне кажется, что она тоже сделала всё от неё зависевшее.
— Вот как? — гневно вскинулась Декруа. — Да какой же она, к черту, куратор, если не только не смогла организовать правильное голосование, но даже не предупредила нас о возможности проигрыша?
— Но разница составила всего восемнадцать голосов, — указал Высокий Хребет. — Едва два процента от общего числа присутствующих.
— Но вместе с воздержавшимися мы потеряли шестьдесят три голоса! — ядовито возразила она. — По моим подсчетам, это уже больше восьми процентов. Не говоря уже о тридцати семи членах Палаты, которые решили уклониться от участия в заседании.
Её негодующий взгляд прожег бы насквозь любого, кроме Жанвье, защищенного непробиваемой броней сознания собственной значимости.
— Да, — признал премьер-министр, — обстоятельства, увы, сложились не в нашу пользу. Но я
— Тогда за каким чертом нам вообще нужен куратор? — не унималась Декруа.
Отвечать на этот сугубо риторический вопрос Высокий Хребет не стал, и Декруа, помолчав, в раздражении дернула плечом, неохотно признавая бессмысленность дальнейшего спора.
— Как бы то ни было, Мишель, — продолжила она, помолчав, — сегодняшнее фиаско нельзя расценивать иначе, как ситуацию, грозящую обернуться в будущем серьезным провалом.
— Провалом — согласен, — ответил Высокий Хребет, — но насколько серьезным — это другой вопрос.
— Не прячь голову в песок! — резко заявила она. — Александер с Белой Гаванью жаждут нашей крови… а от Нового Дижона никакого толку. Чертов либеральный лицемер!
На этот раз Высокому Хребту не удалось скрыть гримасу. К счастью, министра финансов здесь не было. Барону потребовалась недюжинная ловкость, чтобы она оказалась занята беседой с президентом Банка Мантикоры и правлением Королевского Фонда Межзвездного Развития как раз в то время, когда он был «вынужден» назначить это срочное совещание. Правда, он подозревал, что графиня Нового Киева прекрасно поняла, почему он это устроил, а тот факт, что она и не подумала возражать, наводил на интересные размышления. С другой стороны, ей, несомненно, удалось успокоить свою совесть тем соображением, что её, следя за соблюдением партийных интересов, заменял добрый приятель и коллега по либеральной партии сэр Харрисон МакИнтош. Этим он и занимался. И в настоящий момент выглядел столь же недовольным характеристикой, данной Декруа графу Нового Дижона, как была бы недовольна сама графиня Нового Киева.
Нельзя сказать, чтобы Высокий Хребет серьезно расходился с Декруа по данному вопросу. Граф Нового Дижона всегда — во всяком случае публично — старался дистанцироваться от нынешнего правительства. Впрочем, он прекрасно знал, с какой стороны намазан маслом его хлеб, и, хотя на публике всячески старался выпячивать свою независимость, голосовал как положено.
Но не на этот раз. Атака на правительство, начатая Вильямом Александером и его братом, была так же неотвратима, как восход солнца, и никто не удивился, когда добрый десяток оппозиционных пэров поддержал её, засыпав представителя кабинета острыми вопросами. Но никто не ждал, что трое независимых пэров, ранее традиционно поддерживавших правительство, примкнут к оппозиции, декларируя обеспокоенность в связи с новым, агрессивным политическим курсом республики… и что граф Нового Дижона окажется в их числе.
— Собственно говоря, — сказал, сделав паузу, Высокий Хребет, — позиция графа Нового Дижона может оказаться нам на руку.
— Извини, не поняла, — с недоумением посмотрела на него Декруа.
— Я не говорю, что он это сделал это сознательно, но то, что он фактически публично «завел нас в дровяной сарай», как говаривал в таких случаях мой дедушка, в дальнейшем будет нам на руку. В глазах газетчиков он проявил независимость суждений и готовность высказываться откровенно. Да и вопросы, которые он задавал, кстати, были достаточно мягкие. Так что он выступил в роли своеобразного буфера, при этом не причинив нам особого вреда. А значит, если в будущем он, пусть с оговорками, выразит уверенность в способности правительства её величества успешно вести переговоры, его заявление будет иметь больше веса как раз благодаря прежним сомнениям.