Война Хонор
Шрифт:
— Разумно или нет, — резко заявила она, — но если я собираюсь и дальше иметь дело с людьми столь непроходимо глупыми, что они не видят опасности у себя под носом и готовы свалиться в пропасть, а нас, вне зависимости от нашего желания, прихватить с собой, мне, чтобы до них достучаться, потребуется весьма увесистый молоток.
Тейсману с трудом удалось скрыть недовольную гримасу. Растущее раздражение Причарт по отношению к Джанколе и к Звездному Королевству беспокоило его уже не первый месяц. Правда, он признавал, что сам ничуть не лучше, ибо злился на них обоих ещё сильнее, но в конце концов, как отметила сама Элоиза, президент здесь она. Её гнев намного опаснее, чем его.
— Но если мы не собираемся объявлять о НЛАК, — осторожно
— Я потребую немедленного ответа на сделанные предложения, причем ответа по существу. Я хочу от них хотя бы минимальных уступок, хоть какого-то движения вперед. А в случае отказа отзову нашу делегацию с этих так называемых мирных переговоров для «консультаций» в Новый Париж. И буду держать их здесь месяцами, если потребуется.
— Это радикальная мера, — заметил Тейсман. — Не скажу, что она не оправдана, или, что, в конечном счёте, это не может оказаться хорошей идеей. Но сейчас, после официального объявления о Болтхоле, это и вправду сильный нажим. Может быть, сильнее, чем мы того хотим.
— Я учитываю такую возможность, — заверила его Причарт. — Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля — во всяком случае, не так быстро. Слишком велика инерция с той стороны. Правда, я могу ошибаться. Вот почему я тебе и позвонила.
Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, а потом спросила:
— Что у нас с военным планированием?
— Я боялся, что ты спросишь, — вздохнул он.
— Я бы не спрашивала, если б могла.
— Знаю, знаю. — Тейсман глубоко вздохнул. — Вообще-то, — признался он, — дело движется лучше — если в наших обстоятельствах это слово уместно, — чем я предполагал.
— Вот как?
— Чем глубже мы анализируем ситуацию, тем яснее становится, что «Красный» план наиболее предпочтителен. Меня это не радует, ибо поощряет определенные умонастроения у офицеров группы планирования и, если уж быть совсем откровенным, — он нахмурился, — у меня тоже. Мне больше нравится рассуждать в категориях наступления, заставлять врага реагировать на мои действия, и меня беспокоит, что из-за этого я склоняюсь к наиболее агрессивному решению задачи.
— Том, ни один знакомый с тобой человек не поверит, что ты превратился в кровавого маньяка, — сказала Причарт.
— Пока в это не поверю я сам, — с усмешкой ответил он, и она пожала плечами. — Но, со всеми оговорками, должен признать, что наилучшие шансы нам дает неожиданное, стремительное и мощное наступление. Только оно открывает перед нами возможность вернуть оккупированные системы и нейтрализовать — во всяком случае, на первом этапе — способность противника предпринять ответные действия. Можно надеяться, что это даст нам короткую передышку, во время которой дипломаты сумеют чего-нибудь добиться. А не сумеют, так мы, по крайней мере, будем находиться в самом выгодном из возможных положений, если нас принудят сражаться до конца.
— Насколько мы готовы к осуществлению такого сценария — если придется?
Несколько секунд Тейсман смотрел на нее молча.
— Смотря как считать, — произнес он наконец. — Чисто технически — операцию можно начать завтра. И если наши предположения верны и манти не предприняли ничего радикального, чтобы изменить оперативную ситуацию до того, как мы ударим, я бы расценил наши шансы на успех в семьдесят-восемьдесят процентов.
— Так много? — удивилась Причарт.
Тейсман нахмурился.
— Позволю себе заметить, что на деле мои слова означают следующее: даже если все наши предположения верны, все равно остается вероятность в двадцать-тридцать процентов, что нам надерут задницу.
— Не похоже на уверенность убежденного милитариста, — заметила, усмехнувшись, президент.
— Если тебе нужен убежденный милитарист, ты давно должна была отправить меня в отставку. По моему глубокому убеждению, искренне стремиться к войне, особенно с учетом того, что всего пять стандартных лет назад мы чудом спаслись от полного разгрома, может
— Я понимаю, Том, — тихо сказала Причарт; его искренность явно произвела на неё впечатление. — Твоя позиция по данному вопросу является одной из многих причин, по которым я не хочу видеть на посту военного министра никого другого.
— Моя задача заключается в том, чтобы давать тебе советы, как избежать войны, и вместе с тем планировать, как её вести, на тот случай, если чертова драка всё же начнется, — ответил он, — А пока я придумываю аргументы против военного решения, ты не забывай, как оно отольется на наших взаимоотношениях с другими звездными нациями.
— Не забываю, — заверила его Причарт. — Мы уже по большей части оправились от ущерба, который нанесли нашему общественному имиджу в Солнечной Лиге показания Парнелла, а наши внутренние реформы вызывали там положительные отклики в средствах массовой информации, и я уже обменялась с президентом Лиги несколькими дружественными нотами. К тому же мы постоянно укрепляем контакты с нашими ближайшими соседями, которые не хуже нашего понимают, какая сторона тормозит переговоры со Звездным Королевством. То, что мы постоянно выражаем готовность продолжать переговоры — в особенности когда стало известно, что мы располагаем и другими средствами достижения своих целей, — здорово работает в нашу пользу. У меня нет желания все это спустить в унитаз. Но мы должны сдвинуть переговоры с мертвой точки, и не только потому, что в противном случае Джанкола перехватит у нас инициативу. Мы имеем моральные обязательства перед людьми, которые желают вернуть гражданство Республики. Более того, наш долг распространяется и на тех, кто этого не желает: мы обязаны покончить с неопределенностью и четко зафиксировать их правовой статус.
— Я понимаю, Элоиза, — вздохнул Тейсман, — Но по-настоящему мы можем рассчитывать на успех только при осуществлении «Красного» плана, предусматривающего тотальное наступление. Тотальное! Мы должны нанести по Звезде Тревора удар такой силы, чтобы разом покончить со всем флотом Кьюзак. Это лишит их половины всех находящихся в строю новых супердредноутов и более трети НЛАК. Одновременно с этим мы нанесём последовательные удары по каждой из оккупированных систем силами достаточными, чтобы сокрушить любые локальные пикеты. В это же время мы нанесём прямые удары по самым важным базам периметра. В частности, на Грендельсбейне манти очень беспечно относятся к обеспечению безопасности. Их можно разгромить гораздо меньшими силами, чем я предполагал до того, как мы начали изучать «Красный» план. Вдобавок у нас определённо есть возможность вывести из игры оперативное соединение на Сайдморе. В результате, если этот план увенчается успехом, в распоряжении манти останется лишь Флот Метрополии и они не смогут провести ни одной серьезной ответной операции, не оголив столичную систему. Это — во всяком случае в теории — не оставит им иного выбора, кроме как принять наши условия мира. Необходимыми для этого кораблями и вооружением мы располагаем… но операция всё равно остается крайне рискованной. Чтобы свести риск к минимуму, удар следует нанести прежде, чем они осознают угрозу и произведут передислокацию.