Война и мир Михаила Тухачевского
Шрифт:
Мертвые не могут навредить. Итак, голова с плеч! …Наблюдаемая повсеместно неуверенность, недоверие каждого к каждому воздействуют на дееспособность армии вредоносно. Расстрелянные имели, однако, своих приверженцев. Преследование мнимых шпионов и вредителей, находившихся с ними в связях, становится все более расширяющимся, как и в других структурах. Вновь созданные Военсоветы пытаются доказать свою необходимость»7.
И резюмировал:
«Очевидные факты, что грубые руки подозрительного политика, разрушающе действуют на лучшее, армию, можно только приветствовать »8.
Состояние советской армии после 1937–го —
«01.07.37. Фюрер разговаривал с нашим послом в Москве Шуленбургом. Шуленбург дает мрачную картину России. Террор, убийства, интриги, предательство, коррупция — и только. И это государство трудящихся! Много рассказывал и делился впечатлениями.
Фюрер смеялся от всего сердца… 10.07.37. Разговор с фюрером.
Он (Гитлер) не может себе объяснить ситуацию в России.
Сталин болен мозгами. Иначе нельзя объяснить его кровавый режим.
Но Россия не знает (не хочет знать), ничего кроме большевизма.
Это — опасность, которую мы должны пресечь»9.
Смещенный к началу Второй мировой войны со всех постов бывший командующий вермахта Бломберг в 1943 году возвращался в воспоминаниях, публикуемых здесь впервые, к «процессу военных»:
«Им предсказывали большое будущее, но вместо этого пришли репрессии. Мы так до сих пор и не узнали, почему Сталин учинил эти массовые убийства в высшем командовании армии. Поводом послужило обвинение в предательских контактах с заграницей, причем имелась в виду главным образом Германия. В этом нет и тени правды. Потому что, даже если бы нечто подобное было в действительности, я как главнокомандующий должен был бы об этом знать. Ни малейшей попытки в этом отношении нами сделано не было. Имели ли место внутриполитические заговоры, мне не известно. Мне такое толкование представляется неправдоподобным.
Ближе к истине лежит предположение, что Сталин убрал людей, которые не признавали его тиранического единовластия и от которых он мог ожидать последнего сопротивления. Я называю имена, которые вновь всплыли в моей памяти: Блюхер, Тухачевский, Уборевич. Конечно, этот ряд имен далеко не полный. Просто именно эти люди произвели на меня лично сильнейшее впечатление »10.
А. А. Жданов на торжественно–траурном заседании в январе 1938 года, посвященном 14–й годовщине со дня смерти В. И. Ленина, подчеркнул:
«1937 год войдет в историю выполнения ленинских заветов и предначертаний как год разгрома врагов народа»11.
Лучше не скажешь.
В РГАСПИ сохранилась стенограмма совещания политработников РККА, проходившего 3—4 августа 1937 года.
«…т. Смирнов (начальник политуправления РККА):
Политическое настроение нашей РККА прочное и хорошее.
…Мы уже проделали за последнее время порядочную работу.
Всего из армии уволено за последние месяцы около 10 тыс. человек, и около половины из них как исключенные по политическими мотивам. Но… если бы мы успокоились на этом… это было бы не
верно…
…Выкорчевывание всей враждебной сволочи — эта задача — стоит перед нами…
Как реагировала РККА на раскрытие шпионских банд? Приведение в исполнение приговора над Тухачевским, Уборевичем и Якиром было встречено и рассмотрено как воля РККА… Встрепенулась буквально вся РККА… Сейчас десятки, сотни тысяч писем поступают… за последнее время поступило
т. Троянкер (Военный совет Московского округа).
В течение известного периода времени было известное напряжение у части ком.состава. Основная масса нач.става отнеслась к этим увольнениям и к тому процессу очищения, который мы провели, совершенно правильно. Часть командиров, особенно те, которые чувствовали, что до них дойдет очередь… заметно нервничали…
У этой части наблюдалось упадочное отношение к своей работе…
Если в момент опубликования приговора Верховного Суда были такие настроения… что никому верить нельзя, настроения панические,
упаднические, …в основном эти настроения сейчас прекратились»12.
И все же, несмотря на бодряческие реляции, падение авторитета командиров и начальников невозможно было проигнорировать.
Во время того же совещания Смирнов (сме нивший на посту начальника Политуправления Гамарника) отметил, что на общем фоне положительных настроений «есть очень много отрицательных и прямо контрреволюционных высказываний. Эти настроения идут, главным образом, по линии разговоров о подрыве авторитета руководителей партии и правительства, о подрыве авторитета огульно командирского состава… Элементы растерянности захватили некоторую часть руководителей, которые потеряли волю и выпустили вожжи из рук.
Есть некоторый упадок дисциплины, много происшествий, аварий, самоубийств, поджогов, увечья людей… Число дисциплинарных проступков очень велико. С 1 января 1937 года по 1 мая 1937 года мы имеем здесь астрономическую цифру — 400 тысяч»13.
Еще несколько «астрономических» цифр, свидетельствующих о катастрофическом изменении психологического климата в вооруженных силах страны. О разрушительном влиянии репрессий можно судить и по резко снизившемуся уровню воинской дисциплины: увеличилось число суицидов и аварий. По данным Главного управления РККА, количество самоубийств и покушений на самоубийство во втором квартале 1937 года по сравнению с первым кварталом выросло в ЛВО на 26,9 процентов, в БВО — на 40, в КВО — на 50, в ОКДВА — на 90,9, на Черноморском флоте — на 200 процентов14.
Если за период, предшествовавший «Делу военных», с 1 января по 15 марта 1937 года, в ВВС было 7 катастроф и 37 аварий, во время которых погибло 17 человек и ранено 9, то в 1938 году за такой же период произошли 41 катастрофа и 55 аварий, в которых погибло 73 человека и ранено было 2215. Всего по РККА за один 1939 год во время чрезвычайных происшествий погибло 1178 и было ранено 290416.
Репрессии не воспринимались как чрезвычайное происшествие — были обыденностью.
Во время выступления члена Военного совета СевероКавказского военного округа Прокофьева состоялся примечательный диалог:
«Сталин. А как красноармейцы относятся ктому, что были командные кадры, им доверяли и вдруг их хлопнули, арестовали? Как они к этому относятся?
Прокофьев. Я докладывал, товарищ Сталин, что в первый период у ряда красноармейцев были такие сомнения, причем они высказывали соображения [о том, как получилось], что такие люди, как Гамарник и Якир, которым партия доверяла на протяжении ряда лет большие посты, оказались предателями народа, предателями партии.
Сталин. Ну да, партия тут прозевала.