Война, которая спасла мне жизнь
Шрифт:
– Может, и не их вина, – встряла другая женщина, – но до наших детей им далековато.
Командирша открыла было рот возразить, но передумала и закрыла. Что там ни говори, а до сельских деток нам действительно было далеко – тут не поспоришь.
– Ада, – шепнул мне Джейми. – Нас с тобой точно никто не захочет.
Это было верно. Толпа местных редела. Детей постепенно разбирали. Оставшихся учителя то и дело сбивали поближе в кучку и всячески расхваливали перед пришедшими. Суровая командирша умасливала выбиравших.
Джейми на плечо положила руку
– Девчонку не возьму, – сказала она, – а с парнишкой уж как-нибудь справлюсь.
– Пожалеете, – говорю я ей. – Он ворует. И кусается. Потом, кто без меня его сдерживать будет – у него же опять припадки могут начаться.
Бабуля беззвучно разинула рот и поспешно отчалила. Домой она уводила уже чужого братика.
А потом зал опустел, остались только учителя, суровая командирша, Джейми да я. Мама была права. Никому мы не нужны. Мы были единственные, кого никто не хотел.
Глава 6
– Вам не о чем беспокоиться, – сказала нам суровая командирша, и более смехотворной лжи я в жизни своей не слышала. Но она уверенно хлопнула по планшету. – Есть у меня для вас местечко.
– А они хорошие? – спросил Джейми.
– Не они, а она, – ответила командирша. – И она очень хорошая.
Джейми покачал головой:
– Мама говорит, что хорошие люди нас не возьмут.
Уголок рта на каменном лице дёрнулся.
– Ну, она не то чтобы прямо идеальная, – сказала командирша. – И потом, я тут квартирьер или кто? Не ей решать, а мне.
То есть, если она не захочет, её заставят. Отлично. Я перевалилась с кривой ноги на нормальную и охнула. Если стоять смирно, к боли ещё можно было привыкнуть, но малейшее движение портило всё до жути.
– Ты ходить-то можешь? – спросила командирша. – Что у тебя с ногой?
– Пивной тележкой переехало, – сказала я. – Но сейчас уже ничего.
– А чего ты на костылях не ходишь? – спросила она.
Поскольку, что такое «костыли», я понятия не имела, оставалось только пожать плечами. Я потащилась к выходу, но тут, к моему ужасу, калечная нога подвернулась, и я грохнулась на деревянный пол. Пришлось губу закусить, а то бы закричала.
– Ох ты ж, господи! – пробормотала командирша. Она присела рядом. Я думала, она будет орать на меня, тянуть вверх, ставить на ноги, но вместо этого – и тут мне стало ещё больше стыдно, чем когда я упала, – она взяла меня на руки и подняла с пола. И понесла меня на руках. – Догоняй, – бросила она Джейми.
Выйдя на улицу, она посадила меня на заднее сиденье автомобиля. Настоящего автомобиля. Джейми, таращась на это диво во все глаза, забрался следом. Командирша захлопнула за нами дверцу, села на сиденье водителя и завела мотор.
– В минуту долетим, – сказала она, обернувшись на нас. – Тут совсем недалеко.
Джейми провёл пальцем по блестящей деревянной панели под окном со своей стороны.
– Ничего-ничего, – говорит, и улыбка на пол-лица. – Вы не торопитесь. Мы не спешим.
Дом стоял точно погружённый в
Располагался он в самом конце тихой немощёной улочки, обросшей по обеим сторонам густыми деревьями. Деревья сходились наверху кронами, из-за чего улица среди бела дня утопала в зелёной тени. Дом же угнездился несколько в стороне от деревьев, в маленьком окошке света, однако по трубе из красного кирпича тоже вились мощные стебли, а кругом дома, под окнами, выстроилось плотное ограждение из сплошного кустарника. Под небольшим козырьком ютилась дверка, выкрашенная в красный, под стать кирпичной трубе, но в остальном это был просто серый дом, смотревшийся тускло за стеной кустарника. Занавески на окнах опущены, дверь заперта.
Суровая командирша цокнула языком, точно что-то её раздражает; остановила машину и выключила мотор.
– Сидите пока тут, – приказала она и вышла.
В красную дверь командирша как следует постучала кулаком, но в ответ не раздалось ни звука; она гаркнула: «Мисс Смит!» – и, постояв в тишине ещё какое-то время, взялась за ручку и вошла внутрь.
Я ткнула Джейми и велела ему подслушать.
Он постоял у открытой двери пару минут, потом вернулся.
– Бранятся, – сказал он. – Тётя нас не хочет. Говорит, не знала, что война.
Тому, что тётя нас не хочет, я нисколько не удивилась, но вот что кто-то мог не знать про войну, поверить было трудно. Либо эта мисс Смит кривила душой, либо была отменной тупицей.
– Ладно, – пожала я плечами. – Пойдём к кому-нибудь другому.
И ровно в тот момент, как я произнесла эти слова, всё изменилось. Справа от спящего дома из кустов показалась лошадиная голова ярко-жёлтого цвета. Голова уставилась на меня.
Со своего места я разглядела, что лошадка – светло-рыжий пони – стоит за низкой каменной оградой. На морде белая полоса, глаза тёмно-коричневые, следят за мной. Лошадка навострила уши и глухо фыркнула.
Я ткнула Джейми в бок и указала пальцем. Точно начинали сбываться мои мечты. Внутри снова возникло то же чувство, что в поезде, когда я увидела, как девушка гонит коня вскачь.
– Он что, здесь живёт? – спросил шёпотом Джейми.
А я уже вылезала из машины. Если лошадка и не жила у мисс Смит, то по крайней мере она жила по соседству, и если так, то моё место здесь. Я попыталась ступить на ногу, но у меня не вышло. Я потянула к себе Джейми.
– Помоги, – говорю.
– Хочешь к лошадке?
– Нет. К дому.
Мы кое-как взобрались на каменную ступеньку и протиснулись через красную дверь. Внутри было темно и душно. В воздухе витал едковатый запах пыли. Комната, в которой мы оказались, была завалена старой массивной мебелью, сплошь покрытой тёмно-лиловой тканью. Стены тоже были тёмные, с рисунком, как и пол. В одном таком тёмно-лиловом кресле восседала бледная худая дама в чёрном платье, прямая и строгая, а наша командирша, ничуть не менее строгая, сидела напротив неё. На щеках у бледной дамы, мисс Смит, горели ярко-красные пятна, а худое лицо утопало в мягком облаке пушистых жёлтых кудряшек.