Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Что-то пошло не так. Ужасно не так.
Из глубин опрокинутой пирамиды теперь неслись непрерывные раскаты грома, сливавшиеся в сплошной рёв, словно там бесился целый рой исполинских драконов. В который уже раз по лестничным маршам и ярусам надвигались орды зомби в красно-зелёном; кое-где орки уже схватились с подступающей нечистью.
А потом…
— Не-ет! — истошно завопил Этлау из глубины каземата, но Клара всё почувствовала и сама.
Лопнувшая
И вот — разъялась.
Нахлынуло тошнотворное, подмучивающее чувство, Клара пошатнулась, удержавшись на ногах лишь благодаря помощи Райны. Незримая стена покатилась с запада, с каждым мгновением убыстряя ход, стремительно поглощая пустые просторы океана, мелкие острова, расправляясь с деревьями и птицами, сжирая китовьи стада и рыбьи косяки, обращая в себя любую форму жизни и усиливаясь всё больше и больше.
Западная Тьма получила, наконец, вожделенную свободу. Кларе казалось — она слышит хор ликующих голосов, словно там, за сотканным из мрака занавесом, прятались певцы, словно в античной трагедии.
И тотчас шагнул к земле Спаситель.
Океан за его спиной взорвался новыми фонтанами пара — до самых небес. Камни затрепетали, в зените разгоралось новое солнце — истребительно-белое, словно напоминание о том пламени, что низойдёт на обречённую юдоль, стоит Ему завершить великий суд.
— Пора, кирия.
«Сейчас или никогда, Клара!»
— Сейчас, госпожа! Сейчас! — Это уже Этлау из каземата. Толчок силы — словно удар под дых. Тошнота усиливается — чем он там занят, этот инквизитор?!
«Некромантией, Клара. Как умеет и как может. И я бы ему не мешал. — Это дракон. Шея выгнута, страшные клыки обнажены, в глотке клокочет пламя. — Взойди на меня, Клара. Настало время для последнего полёта».
— Пора, кирия, — настойчивее повторяет Райна. Облитая чёрной бронёй шея дракона наклоняется.
Валькирия взбирается первой, протягивает руку Кларе, и чародейка делает шаг.
Она тепла и кажется почти что мягкой, эта броня. Внутри дракона кипит и бьётся пламя, стремясь наружу.
Пора лететь. Пора исполнить столь давно обещанное.
Но… разве не Западная Тьма была её врагом? И что делать, если Та освободилась?
Однако недаром на сдерживавших мрак скрижалях был знак Спасителя. Начало и конец кроется именно тут, и хватит обманывать себя — Он искусно обошёл вселенские законы, заложив в Эвиале залог своего грядущего возвращения — и своего же триумфа.
— Летим! — кричит Клара, почти бросаясь на шею Аветуса — то есть, конечно, Сфайрата.
— Летим! — подхватывает валькирия.
— Летите, а я поддержу, — доносятся последние слова Этлау.
Широкие чёрные крылья разворачиваются, упираясь в сгустившийся воздух. Сфайрат отрывается от нагретого камня опрокинутой пирамиды, взмывает, бросаясь наперерез
Ждать больше нечего — Клара берётся крест-накрест за эфесы Алмазного и Деревянного Мечей.
Внизу, в каземате, странно-спокойный Этлау кладёт в центр вычерченной им фигуры маленький желтоватый череп. Эйтери наблюдает за священником с откровенным ужасом.
— Никуда не денешься, — почти ласково произносит бывший инквизитор. — И хочешь жить вечно, да грехи не дают. Не бойся, гнома. Я знаю, что делаю.
— Откуда? — Голос Сотворяющей слегка дрожит. — Откуда знаешь, преподобный?
— Некромант Неясыть не успел тебе рассказать, что во мне намешано сейчас аж три силы, норовящие погубить Эвиал? — безмятежно откликается Этлау.
— Н-нет…
— Эх, жаль, времени совсем нет, — досадует инквизитор, качает лысой головой. — В общем, не всем нужно, чтобы Спаситель одержал здесь очередную победу, даже Его же собственным союзникам. Таковы все эти силы — грызутся за добычу хуже помоечных крыс. Отсюда… — Он даже привысунул язык от старания, осторожно поправляя череп в самой середине нарисованной им паутины. — Отсюда всё и проистекает. Иногда оказаться слугой разом и Западной Тьмы, и Спасителя и ещё небеса ведает кого имеет свои преимущества.
— Что ты задумал, монах? — рыкнул капитан Уртханг.
— Использовать смерти твоих храбрых воинов, — не моргнув единственным глазом, ответил Этлау.
ВСТАНЬ И ИДИ, НЕКРОМАНТ! — гремело у Фесса в ушах.
Не могу. Всё кончено. Всё погибло. Всё даром. Не могу. Отстань. Дай помереть спокойно.
НЕ ДАМ, НЕ НАДЕЙСЯ! ТВОЙ ДРУГ, ИМПЕРАТОР МЕЛЬИНА, СРАЖАЕТСЯ!
А, лениво подумал Фесс, заворожённо глядя на еле шевелящегося Салладорца — как и в самом некроманте, человеческого в нем осталось крайне мало. Сражается. Пусть. Какая разница…
ТЁМНАЯ ШЕСТЁРКА СРАЖАЕТСЯ ТОЖЕ! — не унимался голос. И трудно уже понять, то ли Фесс спорил сам с собой, то ли к нему и впрямь обращалась иная сущность.
Не хочу, вяло ответил некромант. Всё сделалось неважным и ненужным. Даже бело-жемчужный росчерк на чёрном — неподвижная Рысь-Аэсоннэ — не вызывал никаких чувств. Словно от Кэра Лаэды не осталось даже души, одна низшая её фракция, заставляющая двигаться тело. Оказавшееся, однако, бесполезным, несмотря на все мышцы, клыки и когти.
Император.
Император сражается.
Тёмная Шестёрка сражается тоже.
Драконы…
…Семь окутанных пламенем чешуйчатых тел с рёвом обрушились на защитников Салладорца.
Чаргос успел первым, окатив пламенем шестирукого великана, изрядно потеснившего Зенду и Дарру, хвост дракона ударил, словно исполинская палица. Следом за предводителем вступили в битву и остальные шестеро Хранителей; они вступили, а некромант Неясыть всё не мог оторваться от нагретой его собственным телом стены.