Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1
Шрифт:
Но как, когда, зачем?..
Последний вопрос, впрочем, можно было и не задавать. Иначе его, Ракота, просто не оказалось бы здесь.
– О-очень интересно, – вслух протянул бывший Владыка Тьмы. – Господин командор!..
Рыцарь с достоинством приблизился, лишь слегка поклонившись.
– Что говорят ваши чувства насчёт Прекрасной Дамы?
Выдубленное, иссечённое глубокими и резкими морщинами лицо немолодого рыцаря внезапно дрогнуло.
– Мы… утратили след, сударь.
– Вот даже как? – поднял брови Ракот. – Что ж, примите моё самое искреннее сочувствие, командор. Надеюсь, что…
– Орден
– Приказания будут простые – спускаемся в этот мир и берём за глотку тех, кто устроил это безобразие в Зидде… стойте! Командор?! Вы видели?..
Разумеется, они видели, видел весь отряд, не исключая обозников.
Возле чёрного, испятнанного пробоинами щита медленно разгоралась золотая искра. Сияние становилось всё ярче, так, что рыцари не выдерживали, отворачиваясь и набрасывая забрала. Искра неспешно погружалась, словно тонула в окружившей Эвиал тёмной глобуле, и из множества прорех тотчас брызнули всё те же золотистые лучи. Командор Ордена упал на колени, его примеру последовали многие другие рыцари; лишь Ракот остался стоять, в бессильной ярости сжимая кулаки.
– Вот оно, значит, что… решил опередить нас, нищеброд?!
– Сударь, не стоит так отзываться о Спасителе, – в шёпоте командора слышался неподдельный страх.
– Что?! – презрительно бросил Ракот. – Ты боишься? Ты – и чего-то боишься, присягнувший Прекрасной Даме рыцарь?
– Я не боюсь ничего, посягающего на меня с мечом или же с заклинанием, – командор справился с собою, голос звучал бесстрастно. – Но Спаситель превыше всего этого, сударь и господин. Не стоит искушать Его.
– Кто ещё думает так же?! – проревел Ракот, обводя остальных спутников тяжёлым взглядом. Ему никто не ответил.
– Молчание – знак согласия… Что ж, моего дела в Эвиале никто не отменял. Вы пойдёте со мной, благородные рыцари?
– Пойдём, – не колеблясь, ответил командор, поднимаясь с колен. – Орден верен слову. Но, господин, должен сказать вам прямо, без увёрток – вы, быть может, и выберетесь из Эвиала. Мы, простые смертные, – нет.
«Не самая вдохновляющая речь перед битвой, что и говорить», – мрачно подумал Ракот.
– Откуда такое уныние, друзья? – громко обратился он к молчаливым рыцарям. – Разве Орден Прекрасной Дамы когда-либо отступал? Разве он…
– Мы не отступали и не отступим! – с неожиданной резкостью прервал Ракота командор. – Ведите нас в бой, повелитель. Дайте лишь каждому немного времени написать свой завет.
– Последние послания идущих в безнадёжную схватку? Не рано ли, командор? Не забывай, что с вами есть я!
– Власть Спасителя огромна. С тех высот, на коих пребывает повелитель, она, быть может, и не кажется таковой. Однако мы, смертные, видим всё как есть, – упрямо ответил старый рыцарь.
– Воля ваша, – махнул рукой Ракот. – Я не Ямерт, чтобы все думали со мною в унисон. Пишите свои заветы, но я ручаюсь – очень скоро вы сами над ними посмеётесь.
Командор только поклонился и отошёл.
Бывший Повелитель Тьмы остался стоять, сжав кулачищи и мрачно глазея на золотистый свет, рвущийся из прорех в чёрном покрывале Эвиала.
Спаситель. Снова ты. Что ж, на сей раз наши дороги пересеклись как раз вовремя. Этот мир тебе не достанется,
К Неназываемому всю эту дрянь! Честное слово, с каким удовольствием я лично притащил бы тебя, Спаситель, связанного, и швырнул бы в эту вечнораспахнутую пасть, спихнув в устремляющийся к нему навстречу поток новосотворённой пустоты, которую чудовище всё пожирает и пожирает, никак не в силах насытиться.
Эх, мечты…
Что ж, мы у цели. Мешкать теперь тем более нет резона.
– Оставьте обоз. Идём налегке, – резко бросил Ракот.
Кому из них заступить дорогу? Спасителю – или тем, кто распоряжался в Зидде?
Ракот колебался недолго. Разумеется, честь первым скрестить мечи с ним, как-никак Владыкой Мрака, пусть даже и бывшим, принадлежит Спасителю. Твари из Зидды никуда не денутся, их логово найдено, важно, чтобы крысы теперь не разбежались.
Нет, он встретит Спасителя. Как и обещал, лицом к лицу. Осталось немногое – послать весть брату Хедину. Едва ли Познавшего Тьму это обрадует, но – они ведь оба всегда знали, что настанет день, когда им придётся столкнуться со Спасителем и ни Он, ни они не смогут шагнуть в кусты, растворившись на воздусях, подобно тому, что проделал их недруг в последнюю встречу.
Орден Прекрасной Дамы молча повиновался. Рыцари построились в боевой порядок, щёлкали скобы взводимых арбалетов, болты вкладывались в направляющие желобки; Ракот, прищурившись, всматривался в раскинувшийся перед ним мир – сквозь прохудившееся тёмное покрывало смутно угадывалась золотая лестница, протянувшаяся от небес до самой земли.
Спаситель, похоже, обожает обставлять своё появление словно провинциальный трагик на балаганной сцене: чтобы все видели и падали ниц. Золотая лестница – что может быть банальнее? «И безвкуснее», добавил бы Хедин, но вопросы изящных искусств оставим Познавшему Тьму. В свою бытность истинным Владыкой Мрака Ракот тоже не чурался монументальности, гордой и аскетичной, так ценимой стекавшимися под его знамёна воинами; случалось и ему устраивать торжественные церемонии в мирах, признавших его власть и давших ему свои полки; но ничего подобного он никогда не допускал. А вот Спасителю всё равно, и падающим сейчас ниц в Эвиале золотая лестница не кажется ни нелепой, ни тем более смешной.
Рыцари Прекрасной Дамы дружно ударили мечами в щиты; командор протрубил в рог. Таиться не имело смысла, такую сущность, как Спаситель, не захватишь врасплох.
Межреальность стремительно таяла, вокруг сгущались небесные сферы Эвиала, осталась позади испещрённая рваными дырами чёрная оболочка; Ракот и его рыцари парили, медленно опускаясь вниз, на землю, кою последователи Спасителя так любили именовать «грешной», хотя в чём может быть виновата она, вечнорождающая и всеобщая Мать?
…Вести от Ракота Познавший Тьму выслушал с каменным спокойствием. Все дороги сходятся и все пути сплетаются. Его враги всё рассчитали, учли всё мыслимое и немыслимое, кроме одного – что он, Хедин, может сам дёргать их за ниточки, пусть не всегда угадывая, но заставляя плясать под собственную дудку.