Война миров
Шрифт:
И я рванула в промзону.
Строго говоря, Барьо был единственным районом Мехико, который исходно пытались распланировать относительно грамотно. Но из затеи ничего не вышло. Похоже, сам менталитет мексиканцев не выносит параллельно-перпендикулярных улиц. Тем не менее тому, кто представлял себе общую схему квартала, ориентироваться в нем было относительно легко. Ориентироваться – не значит проехать, думала я, пробираясь по мостовой, в незапамятные времена широкой, а ныне застроенной лавками, гаражами, дополнительными комнатами, которые некуда было девать, вот их и вынесли на улицу… Мусорные баки стояли едва не на середине проезжей части, для местных это
Срезав путь через бывший стадион, а ныне место для молодежных тусовок, я наконец выбралась в промзону. Попотев еще десять минут и филигранно протиснувшись сквозь старые полузакрытые ворота, я выехала на грунтовую тропинку, идущую позади опрятных одноэтажных домиков-новостроек. Тоже, в общем, место непрестижное, респектабельные люди сюда старались не ходить, но большинство обитателей этой улицы имели постоянную работу – в отличие от жителей Барьо.
В конце тропинки я чуть не испортила все дело, не заметив свеженький ухаб и нырнув в него. Оглушительно проскрежетав днищем – и едва не пятками ощутив камни дороги, – я выехала на чью-то частную парковку. Ну вот, под ногами, то бишь колесами, твердая почва. Обогнув школу, я повернула на улицу Трех Сестер.
Ага, как я и думала, знакомая черная машина поджидала на перекрестке. Судя по тому, как лихо она сорвалась с места, водитель как минимум подозревал о тропинке через промзону и на всякий случай поглядывал в нужную сторону. Ну ладно, тогда погоняемся.
Почти не сбавляя хода, я пролетела четыре квартала и выскочила на круговой объезд площади Эль Сокало. В самый неожиданный момент развернулась и метнулась к Башне Свободы. Резкий поворот влево – и я врываюсь на подземную парковку под Башней, проезжаю насквозь, выпрыгиваю на поверхность у самого Музея Конституции, снова левый поворот, нырок на парковку под супермаркетом… А вот с Эстакады я скрылась, нарушив все мыслимые правила – в последний момент, углядев дырочку, едва не поперек четырех рядов прыгнула вправо, на съезд. Необходимости в этом не было, похоже, Энрике потерял меня из виду уже на Эль Сокало.
К конному клубу я приехала минута в минуту. Парковка была заполнена только наполовину, судя по всему, гости не спешили. Я нахально встала на самое видное место – а с чего бы мне жаться в угол и стесняться? Меня же пригласили, а не наняли сопровождать богатого сынка. Вышла из машины и встала у капота, нетерпеливо похлопывая по ладони перчатками.
Прошло десять минут. Приехало еще четверо из приглашенных – трое мужчин и девушка. Мужчины окидывали меня плотоядными взорами, девушка оглядела с опаской и недоверием. Наконец показался лимузин Энрике. Я отошла за соседний автомобиль, замерла. Энрике, мрачный и недовольный, подошел к моей машине, с сомнением заглянул в салон.
– Сеньор Энрике! – окликнула я его, подойдя сзади.
Он обернулся – и потерял дар речи. Да уж, я выглядела сногсшибательно. Костюмчик сидел на мне лишь самую чуточку хуже парадной формы, над прической я вчера работала половину вечера, да и с макияжем Энрике видел меня впервые.
Может, он и хотел что-то мне сказать, но забыл. Он даже поздороваться забыл. Стоял как пень, хлопая черными глазами. Из
Он-то мне и нужен.
В первоначальных инструкциях его не было; но рано утром я получила письмо от Хосе, с просьбой: буде Арриньо появится, улучить момент и передать ему несколько слов. Желательно так, чтобы никто не слышал. Хотя в самом факте знакомства Арриньо и чиновника из департамента образования ничего крамольного нет, могут возникнуть вопросы ко мне. Да, не исключено, что я какая-нибудь дальняя родственница однокашника Хосе, но все-таки разница в моем и его положении слишком велика, чтобы у любопытных не появились ненужные подозрения. Ненужные в данном случае – вовсе не шпионские, нет. Когда влиятельный чиновник покровительствует юной девушке, большинство думает, что он помогает любовнице. Такие слухи могли повредить моим отношениям с Вальдесами. А впрочем, если не получится говорить с Арриньо без свидетелей – пусть будут слухи.
Энрике кое-как справился с собой, представил меня старшему другу, а в политике – еще и учителю. Мы втроем не спеша подошли к конюшням, где я стала центром внимания. Энрике несколько оживился, но тут же набычился, перехватив пару адресованных мне мужских взглядов. Похоже, он не ожидал, что я буду пользоваться успехом.
Прогулка оказалась самым скучным великосветским мероприятием, на каком я побывала. Мужчины соревновались между собой в умении править конем, девушки старались держаться раскованно, но при этом будто лишнее слово боялись произнести. Конкурентку во мне не видели, это точно. Похоже, в этой компании Энрике давно списали как безнадежного.
В лесу я самую малость приотстала, а Энрике как раз втянулся в спор с двумя приятелями. Я обернулась, увидела, что позади меня один лишь Арриньо, и придержала мерина.
– Сеньор Диегос просил вам передать, что те синайские тюльпаны, о которых вы отозвались столь нелицеприятно, к четвергу все-таки непременно расцветут.
Арриньо не вздрогнул. Он на миг посмотрел мне в глаза – остро, колюче.
– Благодарю вас, сеньорита Кастро. Непременно навещу сеньора Диегоса в конце недели. Хочу сам убедиться, что эти капризные цветы прижились.
Некоторое время мы ехали рядом в молчании.
– Вы давно в столице, сеньорита Кастро?
– О нет! Приехала поступать в колледж.
– И сеньор Диегос…
– Он друг моего родственника и не отказывается помогать мне добрыми советами. Деревенской девушке вроде меня трудно в большом городе, поначалу можно наделать много ошибок.
Арриньо хохотнул и доверительным тоном сообщил:
– Вы, сеньорита Кастро, выглядите именно так, как себе представляют деревенскую простушку все эти хлыщи. Если б они видели настоящую деревенщину, то не смогли бы и пары минут провести в ее обществе. Но они знают о простом народе лишь по книжкам.
– Что поделать, – я ослепительно улыбнулась. – Я выросла без родителей, с бабушкой и дедушкой. А они уж постарались привить мне именно книжные манеры.
– Хорошо постарались. Беднягу Энрике вы сведете с ума. Это входит в ваши планы?
– Конечно же, нет.
Арриньо поглядел на меня с искренним удивлением – и одобрением.
– Глядя на вас, ничего другого в голову не приходит. Простите за откровенность. Вы же его идеал.
– Энрике всегда мечтал связать жизнь с простой девчонкой?