Война на пороге. Гильбертова пустыня
Шрифт:
Все просто. Об этом написали все просветленные и все жулики за ними, но так и не привилось: пустота и полнота были диалектическими категориями. Между ними люди боялись поставить что-то «наполовину полное», потому что враги, ведь, зальют остальное. Первый считал себя наполовину японцем, потому что это помогало в работе, и наполовину русским, потому что это спасет в войне. Он не выносил модерновых эмпатий и гуманистических коллективных прозрений. Ненавидел терпандров и не чтил Аполлона. Единственное, что он категорически не успевал, так это заменить все блоки японской трансляции о японцах—на свою трансляцию о них же. Они его не трогали, потому что не могли представить, что чиновник и военный может играть в такие игры в одиночку, с друзьями и даже привлекая к выполнению разовых поручений неповоротливый государственный Голем. Первый считал, что когда война пройдет, его японские упражнения могут
– Ты псих, - сказала Марина, — мы сможем приезжать на субботу—воскресенье или забирать его. Ты просто военный псих.
– У него нога, Мариночка!— жалостливо произнес Первый. Ему грезились японские дети, ходящие строем и мгновенно бросающиеся врассыпную с оружием на изготовку.
– У него две ноги! Я не могу сказать ему, слышишь, ты не поедешь, потому что папа волнуется.
Сцле*. Т\<4лсмлм* Емн*. Пе+имгм**
— Это ужас, — сказал Первый. — Неужели уже начались каникулы? — он улыбался, потому что представлял себе Маринку в курилке ейного Холдинга, обсуждающую животрепещущий вопрос. «Лагерь, так лагерь...»
Глобальное потепление (4)
2010 год, сентябрь
Зал был огромный. С колоннами и сценой. Изобиловал люстрами. Играющих было меньше, чем стекляшечек на люстрах. «Прямо филармония областная», — подумал Первый.
Первый бой прошел из рук вон. Просто нелепость в воздухе. «Просто нечего нам больше терять». «Просто» - паразитное слово, которое заменяет нужное и важное. Страна Россия, собранная в углу под колоннами, дрожала в шоке, когда он обнародовал результаты на 17.00 первого дня войны. И мир, растекшийся по всему залу второстепенными странами, ей вторил, затаясь. Нелепые американские ноты впопыхах произнесли играющие за Штаты. Кому ноты? Вестимо, нам. Американе делали вид, что не разобрались в том, кто на кого напал. Ну, это они всегда. И по игре, и по жизни. Еще одно слово «всегда» - мимо смыслов. Бравым Американцам из Москвы казалось, что подготовленная и спланированная в американском котле операция стала чужой, и когда она свершилась к выгоде американ, гегемо- няне растерялись и спрятались у себя на материке. У них новый «качественный» президент. Умный, аж жуть. Он готов воевать чужими руками, но вот Америка — только ему. Быстро же мы перерождаемся во врагов. У офицера — президента США железобетонная речь и полное отсутствие рефлексии. Он убедительно, как кувалда, доказывает за день до войны, что «детские войны» до умирающего Титана не дошли. Американе, мол, всех инициаторов выслали без объяснения причин, лишив Гражданства, Собственности и Уверенности в Демократии. А потом Президент, мол, отшутился тяжелым положением страны. Гном ему верит и ставит Америку в указанную позицию.
Перл-Харбор случился в Тайбее на третий день Игры. Нострадамусы всех цветов кожи вопили про Апокалипсис. Японцы вырезали пол-Сахалина, а тех, кто сдался, убили за компанию, было жарко, так написали газеты. Хотелось вырезать из газет... За газеты играла отдельная команда из Нижнего. Плотные ребята. Такие не пропустят шансов ни за своих, ни за чужих.
И почему-то эти самые бравые японцы, которые за кофе очень даже дружили с американами, застряли на середине полуострова? Мост стоял. Стояло утро четвертого дня. Первый не спал уже третьи сутки, хотя Игра шла сама, по-военному, скуповато. Во Владике в первый день где-то сидели японцы, но недолго. Первый готовился к Игре, но прилетел в Хабаровск за двое суток до начала игровых событий. И увидел этот жуткий зал. Не хватало торжественного исполнения Шостаковича. Посредничество Первого было выстроено, и информационное обеспечение за счет вездесущего Гнома было даже избыточным. Но он знал правила: в Игре — как в жизни. Еще таких же правил придерживался Гном. По-делово- му работали штабы. Маша прилетела с ними, он словно впервые увидел ее в форме. Она была в такой форме, что ей могли позавидовать все играющие оптом. Маленькая Муха, желающая отстоять Россию. По игре Первый фактически подчинялся ей. Забавная коллизия.
Сводки после начальных проколов уже не вгоняли играющих в аут, а призывали действовать. Генералы командовали отступление, хотя сахалинцев им было жаль. Вот тормоза, прости, Господи: то уехать всем, то сражаться до последней капли за землю, что стала родной. Прямо как в жизни. Общественное мнение отыгрывали самые несчастненькие. «Психологи они, что ли?» — в сердцах думал Первый. Игроки подбили фанерный лайнер с американцами из Охи. Вот заокеанские
Oifuu flt^Mib* EMM TJt+ммяьм
не пойдут, — писала пресса, то ли поднимая боевой дух, то ли путая карты. Впрочем, на то и пресса. Вот отдел сводок работал безукоризненно. Там сидело три программиста и десять математиков. Считали вероятности. Без комментариев. Где военные их взяли — Первый не знал. Итуруп грозил взорвать реактор и стоял один среди оккупированных земель. Там мало народу, зато рядом почти авианосец. А япошки этоголо игре не знают, ну, цирк разведки...Таких чудес на войне не бывает. Но карма, помноженная на безхозяйствен- ность, в квадратном хаосе дает неожиданный результат. Сегодня этот результат их догонит. Есть ли у них Ямамото на каждого нашего старшего прапорщика? По стране, конечно, вой и сопли. Их разносят газеты, как и в Реальности, что им, входить в роль? Вот японцам тяжелее. Их могут просто физически покалечить. Они живут в отдельном корпусе. Японская команда вся из военных. Хорошо, что Гном играет за Россию, он и эскадру выведет, и «маятник» сможет, ежели чего. С ума все посходили. В таком плотном поле эмоций играть нельзя. Словно, и не военные. Военных больше. Штатских меньше. Много молодых. Это вам не первая сахалинская Игра. Включение полное. Море трагедии в воздухе. Как будто все имеют родственников на Сахалине. А то ведь была никому не нужная земля! Обыватель, он еще хуже «зеленого». За него мы и умрем. Как быстро у нас кончились эскадрильи. Ну, перевернутое к небу «Коралловое море», да и только. Дениска сказал ему, прощаясь: «Берегись Аматерасу, папа!»
Лодка Первого ожидает утра. Все ожидают выстрела ракеты. Это провокация. Ядрену бомбу кинули не к нам и не в Тайбей, как планировал Первый. А вовсе даже к корейцам в Пхеньян, и не то, чтобы заряд большой. Но скверно и, возможно, так и будет. Для острастки страны подошло как нельзя лучше. Юмора у китайской цивилизации нет и не было, или он длинный, как у англичан, или мы не понимаем. Американские соглядатаи, словно бы, и столпились вокруг наших штабных: не сметь развязывать ядерную войну! Всплыл-таки призрак. В Игре, вообще, не поймешь, кто чей тебе шпион. Может быть, позвать японцев и сыграть с ними виртуальную войну, и оттранслировать на весь мир новый способ решения территориальных претензий. В виртуале
Первый всегда наносил превентивный удар, а про Реальность он знал, что полномочий ему не хватит. Значит, по сему быть... Адмирал Флота, сравнительно молодой офицер, в легкой панике от японских солдат. Это же дети 12—14 лет. На вертолетах. Молодая гвардия из фильма «Королевская битва» мочит всех желающих почем зря. Молодежи легко изображать фанатеющих подростков. У прессы заготовка про эти сражения — короткометражный фильм. Всем показали его в канун принятия ролей. Хорошее это дело, пропаганда. Люди зашугались. У них, японских самурайчиков, даже по нашенскому фильму, в головах — победы в «звездных войнах» и полное пренебрежение к смерти. Они играют. А мы еще только учимся... «Эх, ловко они нас, Жучка, с тобой обдурили», — в сердцах произносит молодой адмирал. Кирилл звонил, собака: что, мол, темпа вам не хватило для удержания Сахалина... Стратег... Как хватит, так и не поднимешься. Вся страна в Интернете отслеживает их действия. То есть та часть страны, которая интересуется Будущим. Акция не распиарена, и риск показать япошкам что-то лишнее есть. Но небольшой.
И Первый за него ответит. Опять. «Как потом я буду им всем объяснять, что развертывание прошло успешно, а что взято, то отобьем... Да и япошки — не идиоты, им же не земли нужны, а небеса. Вот за небо драка и идет уже второй век. Первая мировая индустриальная плавно сменилась Первой мировой постиндустриальной. А мы так хотели XXI век ядерного транса. То есть ядерной трансценденции. А теперь сиди тут и учитывай трение Клаузевица. И понимай, что за погибших на Сахалине — не рассчитаешься никогда.
– Ну жизнь, блин! Ну эпоха! Что-то сильно пафосно я мыслю! — вопит влетевший в штабную комнату Гном.
— И это еще только Игра, — говорит ему местный майор милиции. Он играет за Корею и следит за порядком. Трудновато ему.
— Выходить из Игры нельзя. Рефлексия - после.
– Да что мы, не люди, что ли? И не спать, и не поболтать с чинами. Ну уж нет.
– Майор наливает ему.
На третьи сутки войны Первый послал донесение в виртуальный штаб и настаивал на том, чтобы вернуться в Мос-