Война на пороге. Гильбертова пустыня

Переслегин Сергей Борисович

Сцлси Гк+имль* Елшл

тике. Сражаются два старых света и два новых. Ни Америка, ни Россия не претендуют на то, что включают все. У нас в России мешанина из-за ига и прочих исторических несообразностей, а в Америке и вовсе всякий сброд собрался да в князи и вырвался. Тут мы братья до поры до времени. Европа — еще тот старый остров, а уж Япония — эти вовсе от дьявола, так тебе скажу. Все планы у меня есть, друг мой, как выиграть у узкоглазых эту войну, но сомневаюсь я, понимаешь, что опять не сыграю своей победой им в руку. Сын мой - бизнесмен, он отдельно от меня думает, а внук — пацифист, хиппи, еще не легче... Так что мне осталось погибнуть на войне за мир, который я не спас. Ну, я уж постараюсь, чтобы им тоже мало не показалось, ежели твои московские меня не переизберут. А так на Камчатку поеду, там дом у

меня, огород, соседка собаку мою кормит. Много ли старому человеку надо? А бомбы свои антирадиолокационные ты все-таки делай, Сергей Николаевич, даже если они у япошек будут: наши привыкли, что свет отключат, газ и воду, то есть в тумане без руля выплывают прямо на противника. Всегда мы так жили: на плохих вертолетов и без навигации, а эта технологическая раса забыла уже про то, что электроника уязвима. Ракеты у нас совсем неплохие, и пора бы их уже выпустить, чтоб проверить, куда нам дальше со своим вооружением развиваться. Донесение о том, что ты премного помог, пошлю наверх, чтоб опять не вычистили из ведомства по корысти какой. Прислушаются к Старику. Наливай давай, морские люди пьют редко, но много.

2011 год, февраль

Кирилл не любил свое прежнее ведомство, хотя не отрицал его роль в формировании личности. Являясь всегда вторым во всех решениях, он давно уже научился мягко надавливать в нужную ему сторону. В этом его превосходил только Владлен, который не только получил повышение в период репрессий японского отдела, но и сохранил спокойную преданность соратникам. Они теперь сидели с бывшим шефом в разных кабинетах и были в состоянии плести заговор. Их общий Шеф умер, и по притче о сиракузской старухе на его пост пришел глубокоуважаемый Никто. Это не испугало

гильш>та пустыня

Владлена, он быстро стал вхож к начальству и стал для группы той гигроскопичной мембраной, которая позволяла принимать сверху только «рамки» действия, а не сопровождающие их эмоциональные корысти и претенциозные глупости. Владлен только часто кашлял. «Я — жертва», — говорил он смеясь. Девушки по-прежнему выделяли его среди остальных мужчин, даже если он слабел от своей чахотки и засыпал в кресле. Гурия относилась к нему с подозрением, но утверждала, что любит и сочувствует. Все эти мысли о друзьях были прекрасны, но нужно было идти и надавить очередной раз, пережить откат Jle Шательё и действовать на свой и группы страх и риск.

Главный дипломат страны напоминал ему акунинского Фандорина. Главной бедой современной дипломатической верхушки была неистребимая вера в совершенство технологий, втом числе и армейских. Или полное безверие в силу государства российского и мелкие предательства в свой карман каждый день. И те, и другие дипломаты видели войну, даже если и видели ее вообще, как войну технологических Сюжетов и проиграли ее за Россию и весь мир, зная, как сравнивается техника японская со всей остальной. «Все просто, - говорил ему посол, — мы еще только думаем над тем, как это придумать, а они уже построили для этого инфраструктуру. Ну, посуди сам, ты ж мне показываешь их этот, якобы, лихтеровоз или танковоз, и я, дилетант, сразу вижу, как он высаживается себе в Анивском заливе, и танки тихо ползут по хорошей дороге. Ты же знаешь, что в Сахалине дороги между городами приличные, там в городах все поросло травой забвения...Ну и что ты мне хочешь объяснить, что я должен рассказать японцам про наше секретное оружие, чтоб они не совались? Ну, я могу насмешить моих японских коллег. А что кураж нужно слить, так на то я согласен. Население эвакуировать и подраться на чистых землях силами армии. Чья возьмет. Армейские рискуют жизнью по профессии, ну и проверить, кто отстает в какой технологии, тоже неплохо. Я ж не против развития, но у нас что, война 12-го года, с людьми в окопах и рукопашными боями?»

Тут Кирилл запнулся и машинально ответил:

– У нас как раз война 12-го года. 200 лет спустя.

— Вы, Кирилл Андреевич, человек смелый и позицию, конечно, имеете, но я готов вас уверить, что японцы ни на йоту не интересуются вашими детскими играми, и кризис у них — нашим не чета. А то, что бунтует молодежь, так она во всех странах бунтует, на то и молодость, чтоб отцы шевелились. Я вам больше скажу, мой сын родной, презрев отцовскую волю и связи, ушел в МВД и подобно вам гоняется за японутыми подростками нашего тихого северного города, могу

его вам представить. У него по городу информация из первых рук. Тоже все ищет щупальца японского империализма. Мы же, друг мой, сохраняем на границах статус-кво. Читал я данные вашей Игры последней. Это ж курам на смех: наши дети на вас напали, а мы ни при чем — нота правительственная. Каноны, друг мой, дипломатические еще никто не отменял. Да и ракеты наши, надо думать, не заржавели, быстро до Токио-то лететь, ежели чего. Что ты думаешь, японцы не знают этого? Я тебе вот что скажу, японцы хотят с нами сотрудничать по атому, ну перестраховщики они, кризиса боятся, цивилизацию свою с обмеха- ниченными садиками, роботами и кондиционерами потерять им не хочется. Тут я согласен, а что наши тянут с этим — непонятно. Нам выгодно как государству. Потом, конечно, им хочется, раз они такие умные, менеджеров мировых у себя обучить — хорошая идея, кстати. Я б своего послал учиться на японца. Может, понял бы, где прогресс, а то получает он 12 тысяч рубликов в своей оперативной работе, и жена все время у меня денег одалживает втихаря. Ну, я даю - на внука. Родная кровь, все ж таки, й на меня похож. Ты все фантазируешь, Кирилл Андреевич, а мир упростился донельзя, пока ты в игры играл высокой дипломатии и могучей онтологии. Все хотят кусок себе, многие уже понимают, что весь не получить, еще полезно уважение коллег иметь и Родину не продавать, и со злом бороться в меру сил, ну и счастье личное, детишки там. На жизнь этого хватает. И когда тебя хватают за задницу, ты сначала семью вспоминаешь, потом товарищей, а потом Родину. Это — жизнь. Я тоже, друг мой, родился с другими идеалами, и, по большому счету, японцам мне жутко жаль отдавать острова. Но они, ведь, там сады построят, и наших олухов еще к себе на работу пригласят

тмертт пустыня

без виз по старой памяти. А ты говоришь: война кровавая, и пленных не берем... Да выросли мы из этих войн... Мы ж с тобой не африканцы и не арабы...

Кирилл вспомнил, как Гном рассказывал ему про Сайпан, Мак-Артура и грязь на базе Рабаул под ногами адмирала Ямамото.

– Спасибо, Александр Евгеньевич, - раскланялся он, — я подумаю над вашими словами.

– Счастливый путь, Кирилл Андреевич, я знаю вашего батюшку, и откуда идеи ваши — мне понятно, уважаю.

Когда он рассказывал все это переехавшему-в Москву причесанному и облагороженному службой Гному, тот хохотал до слез. Отхохотавшись, он вполне серьезно сказал:

— Если б все так было, как считает твой дипломат, то война штабов чисто технологическая — вещь полезная, конечно, но, увы, одноразовая; потому что ядерная она получается и мировая. И не дай нам Бог так развиться над арабами, что уничтожить в схватке Просветленных Разумов всю планету и начать сюжет безумного Макса для постъядерных калек.

– Ну то, что дипломаты нам не братья, я и так знал, они и свою-то истории не хотят рефлектировать, не помнят, поди, как бледный японский посол в 40-годах в Штатах, вроде, хотел объявить что-то или предотвратить, а тут Перл- Харбор и вжарили... И дипломат был выставлен за дверь... Так все, видно, и получится. Пока у дипломатов поменяется картинка на экране, на местности уже произойдет рекогносцировка. Другое дело, если японцы воспользуются этим опытом и сами быстренько заявят: а мы и не воюем совсем, так, приграничный инцидент...

— Что, всеми силами флота?

— Ну, получается, что да...Тогда нашим придется не тормозить с реакцией и не проверять двое суток, что происходит... Я об этом хотел бы встретиться с друзьями. Поезда нынче ходят комфортные, нужно дела подстроить так, чтобы дюйм сначала туда съездить, а потом четверым обратно. Семинар с разрыюм в рабочий день — лучше, чем ничего. Да и в Питер хочется... «Меж Москвой и Ленинградом солнце низкое садится, мне уснуть давно бы надо, только что-

Ctjjvui Т1е+ссмг<*н Елшл

то мне не спится», а? Как ты там поешь свои старенькие песенки? Беловых там и Окуджав?

— Они меня на плаву держат. А сейчас особо это важно, я не привык служить, нето, чтобы не могу совсем, а так - смена «рамок». Сразу всех. Адаптация у меня. А музыка — она онтологична по своей сути. Как там Маша, написала продолжение, чем нам еще подгадит японский Ямамото с небес? Мы с ней в одном звании — прикинь. Правда?, скажу тебе по секрету — генералы в юбках были. А апостолов - не-было.

— А «Догма»?