Война олигархов
Шрифт:
— Лёв, — если у нас не выйдет, вышлешь потом карточки? — взмолилась Оля, приплясывая от холода.
Здесь, в горах, особенно на вершине, была настоящая зима, и даже не верилось, что совсем недалеко, в каких–то полутора часах езды существует тёплое море с раскалённым песчаным пляжем.
— Обязательно, — пообещал Лёвка и обернулся к Виолетте, которая уже отсняла всю кассету. — Сестрица Ви, встань на фоне солнца, у меня ещё несколько кадров есть.
Виолетта, напустив на лицо загадочности, встала на указанное место. В этом освещении
Спускаться было легче, хотя бессонная ночь оказалась испытанием не только для Виолетты, но и для двужильного Лёвки. Поэтому красоты монастыря они осматривали несколько вяло. Лёвка лишь слегка оживился при виде Неопалимой купины:
— Сестрица Ви, — предложил он шёпотом, — а давай–ка её проверим!
— Кого проверим, братец Лео? — не поняла Виолетта. Она не снимала тёмных очков, чтобы хоть как–то скрыть следы бессонной ночи.
— Ну эту, купину, — Лёвка задумчиво глядел на роскошный зелёный не то куст, не то дерево в форме огромного шара.
Глянцевые листья купины неодобрительно шевелились — она не слишком–то жаловала авантюристов.
— А как ты собираешься её проверять? — Виолетта приспустила очки и внимательно посмотрела на Лёвку.
Надо же — поздняя любовь, кто бы мог подумать? Она и не предполагала, что на старости лет, на пятом десятке, она как девчонка влюбится по уши в случайного, как казалось когда–то, любовника.
— Как думаешь, с какого боку лучше подпалить? — Лёвка вполне серьёзно присматривался к зелёному шару.
— Малыш, не смей! — строго приказала Виолетта, но не выдержала и рассмеялась. — Ты что, хочешь провести остаток дней в арабской тюрьме?
— А чего будет–то? Если она неопалимая, то не сгорит. А если сгорит, значит, это не она, — рассудил Лёвка и достал из куртки зажигалку.
— Ты что, даже и не думай! — Виолетта, выхватив у Лёвку зажигалку, потащила его в другую сторону. — Не богохульствуй!
Выговаривая Лёвушке, Виолетта слегка кривила душой. Ей самой не очень–то нравился монастырь. Слишком было утоптано туристами, замусолено праздными взглядами. Да и чересчур помпезно: богато, с золотом и каменьями. Подарки со всего света. Да одного лишь камешка с роскошного оклада маленькому приходу в средней полосе хватило бы на целый год. И на ремонт осталось бы.
За стеной монастыря находилось тоже нечто впечатляющее — настоящий могильник. За решёткой в маленьком, едва освещённом кирпичном строении лежали горой черепа и кости — останки особо послушных монахов.
— Прямо Верещагин. Апофеоз войны! — воскликнул Лёвка и расчехлил фотоаппарат.
— Только, чур, меня на этом фоне не снимай, — усмехнулась Виолетта и отошла в сторонку. Только что она спасла купину, а здесь святые мощи были хорошо защищены от её Лёвушки — решётка на вид была достаточно крепкой.
Они решили
— Чего это он у тебя такой кислый? Уксусу что ли выпил? — спросил Лёвка у Оли, старательно раскладывающей на лежаке полотенца.
— Лёв, ты же доктор? — спросила она, оглядываясь.
Саша плавал далеко в море, Виолетта, казалось, заснула. Теперь она лежала на животе, прикрыв голову Лёвкиной панамой.
— По образованию и призванию, — приосанился Лёвка. — Но я не практикую. У тебя проблемы?
— Просто ужас, — призналась Оля.
— Ну, выкладывай, если смогу, помогу.
— Помнишь, вот вы вчера не пошли на мощи смотреть? — Оля не смотрела на Лёвку, изучая собственную ногу.
— Не пошли, а что?
— И правильно сделали! Кости и кости, ничего особенного. А Сашке ужасно кольцо это захотелось, ну, которое дают, если поцелуешь…
— Приложишься, — поправил Лёвка.
— Ну это одно и то же. Так вот, я не поцеловала — понимаешь, не могу кости целовать. Как–то это негигиенично, что ли… А Сашка…
— Ну? Приложился? — обрадовался Лёвка.
— Прикинь! — согласно кивнула Оля.
— И что? Подумаешь, ничего особенного, — начал успокаивать её Лёвка. — Знаешь, сколько народу специально туда едут только за этим?
— Так то другие… А я после этого… — Оля покраснела.
— Ну? — поторопил её Лёвка. Он заметил, что Виолетта не спит, а едва сдерживая смех, прислушивается к их беседе.
— Баранки гну! — рассердилась Оля и покраснела ещё гуще. — Я после этого с ним целоваться не могу! И другое — тем более. Понимаешь? Брезгую!
Она отчаянно взглянула на Лёвку. В её голубых глазах накопились слезинки, готовые обрушиться на горячий песок Египта. Чтобы смыть его! На фиг!
— Так это потому Сашка такой квёлый! — догадался Лёвка.
Оля мрачно кивнула.
— И зачем мы только на эту экскурсию поехали? — отчаянно спросила она и тихо добавила. — А вдруг я больше никогда теперь не смогу…
— Не говори ерунды! — перебил её Лёвка. — Заставь его пополоскать рот шампунем. «Хэд энд шоулдерсом». Он не только перхоть, но и вообще всё живое уничтожает! Дать пузырь?
— Да у нас свой есть. Думаешь, поможет?
— Клянусь дипломом! — Лёвка, глядя честными глазами, приложил руку к сердцу.
— Ой, спасибо, Лев. Пойду, Сашке расскажу!
И Оля, на ходу сбросив шлёпанцы, устремилась к морю.
И только когда Оля отплыла от берега на приличное расстояние, Лёвка с Виолеттой позволили себе рассмеяться.
— Детский сад, — вытирая выступившие от смеха слёзы, констатировала Виолетта.
Вообще, поездка в Египет выдалась удачной во всех отношениях. Совместили приятное с полезным. Посмотрели на всякую экзотику. Загорели неплохо — и это посреди–то зимы! Поздно ложились и поздно вставали.