Война олигархов
Шрифт:
Стрелку забили на шестнадцать ноль–ноль, пока ещё не стемнело, на берегу Белой, на другой стороне от парка Гафури. Неподалёку от заброшенных цехов ремзавода.
На место подъехали как и положено — все одновременно. Поддубный со своими бойцами — на трёх машинах. Дёма — на четырёх. Юруслан — на чёрном бронированном джипе в компании с четырьмя «быками».
Вылезли из машин. Все с пушками. В основном с «калашами». Будто на стрельбище собрались, — недовольно поморщился Юруслан.
Поддубный и Дёма стояли на расстоянии метров семи друг от друга и старались не встречаться
— Братва, — поднял вверх ладони Юруслан. — Слушайте сюда.
Высокий, с короткой ухоженной бородкой и пронзительным взглядом, он стоял, широко расставив ноги, и как бы олицетворял собой вершину треугольника, двумя другими углами которого были Дёма и Поддубный.
— Братва, — повторил он, — я думаю, нам всем не нравится наступивший беспредел. Совсем не нравится.
Взаимноненавидящие взгляды Дёмы и Поддубного на мгновение встретились. Дёма дёрнул кадыком, судорожно сглатывая. Поддубный упёр свои огромные руки в бока.
— И люди нами недовольны, — продолжал Юруслан. — Тихо! — прикрикнул он, на секунду опередив уже готовых заорать друг на друга авторитетов. — Вы и так уже много дел наворотили. Меня не интересует, кто начал. Важно — кто закончит. Хотя, слушайте сюда внимательно, есть у меня большое подозрения, что кто–то берёт нас на понт и разводит, как лохов. Что не ты, Дёма, и не ты, Поддубный, эту бучу начали.
— Хм, ну и кто по–твоему? — набычился Поддубный.
— Может, ты сам и начал? — взвизгнул Дёма.
— Фильтруй базар, Дёма, — рявкнул Юруслан. — Давайте по–людски толковище вести. Сдаётся мне, братва…
Вид на место «толковища» с крыши цеха ремзавода открывался почти идеальный. Двое в чёрной униформе и армейских ботинках лежали рядышком, наблюдая через окуляры своих оптических винтовок за происходящим на берегу реки.
— Огонь только по моей команде, — сказал Первый.
— Есть, товарищ капитан, — ответил Второй.
— Ты берёшь пузатого, а я — вертлявого, — Первый поудобнее расставил ноги и положил палец на курок.
Второй последовал его примеру.
— Аппараты, товсь! — скомандовал Первый. Когда–то в юности он, видно, служил на подводной лодке.
— Есть! — ответил Второй.
— Пли!
Поддубный схватился за сердце и изменился в лице.
Дёма негромко вскрикнул и рухнул на руки пацанов. Вместо правого глаза у него зиял кровавый провал.
— Убили, бля! — раздался душераздирающий крик.
— Всех порешу! — заорали в ответ.
С обеих сторон понеслась беспорядочная стрельба. Братва палила друг в друга с остервенением. Те, кто поумнее, залегли и, продолжая стрелять, отползали за машины.
Люди Юруслана втолкнули шефа в машину и джип, не разбирая дороги, понёсся прочь от этой Куликовской битвы.
Вслед им нёсся голос Шевчука — от пули, краем задевшей сиди–проигрыватель одной из машин, вдруг запустился стоявший на паузе диск:
«…но мне уже не страшная, Белая река, капли о былом, ах, река–рука, поведи крылом…», — пел известный рокер, не обращая внимания на грохот автоматных
Посмотрев вечерние уфимские новости, Ирек Нурисламович Сафин остался доволен. Хотя и не слишком дёшево обошлись ему эти заморочки, но они того стоили. Спецы, присланные нефтяными коллегами, сработали на славу. Натравили крыс на крыс и те перегрызли друг друга. Всего–то и надо было: с пяток статей в газетах, грамотно запущенные слухи, несколько хорошо спланированных и организованных налётов, прослушка и пара снайперов из бывших спецназовцев ГРУ. Теперь синим не до нефти — раны надо зализывать. А на закуску Герцензон обещал заказать один очень, очень важный звонок.
Все женщины Стаса Котова были хоть в чём–то, но похожи на Нюшу. Но всё не то. Вот если бы к глазам Алисы приставить носик Оли, прибавить губки Леночки и каштановую шевелюру Аиды… Да ко всему к этому фигурку Светы — Коврика да интеллект Серафимы Олеговны… Что тут говорить! Нюшу заменить было всё равно некем.
Посему Котов предпочитал вызывать барышень парами. Всё–таки в таком антураже сходства было поболе. С тех пор, как Нюша дала Котову окончательный отлуп, Стас словно с цепи сорвался. Пытался любовными утехами усмирить любовь. Или — уязвлённое самолюбие?
Хотя во всём остальном дела Стаса шли в самую что ни на есть гору. Он хорошенько задружился со строительными чиновниками из московского правительства и теперь подряды на самые разные объекты сыпались как из рога изобилия. Правда, и откаты были нехилые.
Свою квартиру в Обыденском он отделал не в стиле пошлого евроремонта, а с настоящими дизайнерскими закидонами. Да ведь и было где дизайнеру развернуться — на двух–то этажах! Его хай–тэковская квартира даже попала в каталог лучших дизайн–проектов современного жилья за прошлый год. Стоило всё это изысканное роскошество также не кисло. В треть стоимости самой квартиры. Дополнительно, конечно. Но для себя Котов денег не жалел.
В квартире было жарко, но не душно. Огромная мохнатая ёлка подмигивала огоньками. Зелёные огни сменялись красными, затем жёлтыми и следом — синими. За синими наступала пауза, а потом огни вспыхивали все вместе, кидая блики на редкие серебряные шары. Ёлку тоже делал дизайнер. Хорошая дизайнер, похожая на Нюшу голосом. С нею Котов провёл и Новый год, и всю рождественскую неделю. Потом выставил — надоела. Пила много и стоила дороговато.
Стас лежал на огромном диване, обложенный, как подушками, своими кисками–мисками, как он их называл.
Роскошная блондинка Лара с пышными сиськами и гордым званием «Мисс — Бюст-98» лежала справа, стыдливо прикрыв простынёю ноги. Те не были её сильным местом. Сильные места возвышались аппетитными холмами и маскировки не требовали.
Слева спала, вздрагивая во сне как собака, которой снится погоня, «мисс Подмосковье» Мата. Стас так и не понял, откуда у неё такое имя. То ли производное от Марина, то ли жалкая аллюзия на знаменитую Мата Хари. Мата и трахалась, как собака. В смысле — как собака Баскервилей. То есть — остервенело. Потому и дрыхла сейчас так самозабвенно.