Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера

Ляшенко Николай Иванович

Вернувшись из монастыря, мы долго не могли успокоиться. Хотя мы и атеисты, однако полностью разделяли гнев и возмущение, которые вызвал грабеж русского православного монастыря иноземными оккупантами. Согласно закону, драгоценности монастыря, как и сам монастырь, — это всенародное достояние, находящееся в пользовании религиозной организации.

Все это — и благосклонное заигрывание с эстонским народом, и дикий грабеж русского монастыря — на общем фоне «майнкампфовской» политики фашизма проступало как-то особенно грубо, по-прусски нагло и лживо.

К вечеру на станцию Печоры стали прибывать наши части и подразделения, дальше следовать по железной дороге было невозможно,

так как путь еще не был восстановлен, да и фронт находился еще совсем близко. Выгрузившись из составов, войска быстро поднимались в гору и на короткое время размещались в лесу между городом и станцией. Затем, приведя себя в порядок, двигались дальше, не пренебрегая при этом маскировкой и обманными маневрами.

И вот подтверждение этой необходимости на войне: не успело как следует стемнеть, загудели вражеские самолеты, в небе повисли десятки фонарей, завыли авиабомбы. Несмотря на слепой полет, бомбежка тем не менее проводилась именно в тех местах, где с вечера сосредоточивались наши войска, — но их там уже не было. Бомбили и железнодорожную станцию, но промахнулись. Почти часовая бомбежка прошла впустую. А эшелон с нашими войсками, следовавший на Печоры, еще издали заметив происходящее, приостановился в пути и, переждав, благополучно прибыл на неповрежденную станцию.

Шпион, передававший немцам о нашем прибытии в Печоры, не был на сей раз вознагражден, его старания оказались напрасными, хотя координаты он передал довольно точные.

На город Печоры не упала ни одна, даже случайная бомба, хотя там уже разместились некоторые наши части.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ТУМАНЕ

Вблизи Печоры еще шли мелкие бои. Отступая, немцы яростно сопротивлялись, однако наши части с боями продвигались вперед. Оперативная группа офицеров штаба нашего корпуса поздно вечером выехала на грузовике в передовые части с приказом командира корпуса.

Выехав за город на шоссе Печоры — Выру и поднявшись на возвышенность, мы неожиданно встретились с густым, черным туманом. Вечерние сумерки смешались с туманом, превращаясь в непроглядную темноту, нас будто кто-то накрыл непроницаемым покрывалом. Наступила такая темнота, что мы перестали видеть окружающее. Шофер остановил машину, он ничего не видел перед собой, а включить фары было опасно: где-то в черном небе гудел самолет. Все мы, выскочив из кузова, толпились вокруг машины в недоумении — что делать? Ехать как-то надо, приказ должен быть выполнен полностью и в установленный срок. Но как?

Пообвыкнув немного в темноте, мы вдруг заметили, что, согнувшись в пояс, можно отличать шоссе от обочины, и кто-то предложил: надо лечь по одному человеку на оба крыла автомашины и, разглядывая дорогу, командовать шофером. Два младших офицера немедленно легли на крылья автомобиля, и мы поехали.

— Лево кювет! — кричал один.

— Правее, правее! Так держать! — кричал другой. Ехали мы очень медленно и долго, темнота все не проходила. Вдруг оба указующие разом неистово закричали:

— Стой! Стой!

Не успев остановиться, машина резко ударилась во что-то передком и заглохла. Все мы, стоявшие в кузове, упали на металлическую кабину шофера и сильно ушиблись, несколько человек изрядно ссадили себе руки, а большинство оттоптали друг другу ноги и помяли бока. Выскочив из кузова, мы почти ощупью принялись устанавливать, во что же так больно толкнулись. Оказалось, мы столкнулись с громадным «мерседесом», шедшим навстречу так же без света, но и без сопровождающих на крыльях. Завязалась шумная ругачка, шоферы обвиняли друг

друга в нарушении правил движения, а мы, еще не разобравшись, поддерживали этот спор. Постепенно шум стих и положение дел стало проясняться. Нарушителем являлась наша машина, так как съехала на чужую полосу и врезалась во встречную. К счастью, инспектора ОРУДа не месте происшествия не оказалось, мы же были в большинстве да еще в погонах майоров и подполковников, потому «право» перетянуло в нашу сторону. Но так как обе машины шли на малой скорости, толчок оказался не смертельным, жертв ни с той, ни с другой стороны не было. Подправив на ощупь моторы, шоферы дали задний ход, развели машины, и мы, вскочив в кузов, поехали дальше.

Туман постепенно начал рассеиваться, в темной синеве неба снова засверкали звезды, на общем смутном фоне беловатой лентой стало выделяться шоссе, и шофер смог свободно управлять машиной. Мы успели. Приказ командира корпуса был выполнен в срок.

Штаб корпуса передислоцировался поближе к фронту, обосновавшись в лесу на западном берегу большого озера. Политотдел разместился в рыбацком поселке на южном берегу озера. Жителей в поселке было мало, и они почему-то не занимались своим профессиональным делом, а может, и занимались, просто нам некогда было обращать на это внимания, потому что мы с ходу включились в интенсивную подготовку к новому наступлению.

Немцы закрепились по линии Тарту — Валга на сильно пересеченной местности по левому берегу реки Эмайыги, заимев самые выгодные условия для обороны.

ВОСЬМОЙ УДАР ВОЗМЕЗДИЯ

Рассказ солдата. Встреча с полковником Вашурой. Наступление. Конец вражьей пушки. Часовня Барклая де Толли. Союзники Гитлера — эстонские богачи. Халатность оплачивалась кровью

Рассказ солдата

С переездом с севера Эстонии на юго-восток мы оказались в составе 3-го Прибалтийского фронта, которым командовал генерал-полковник И. И. Масленников. Началась новая кропотливая подготовка к наступлению. Наш корпус принимал новые дивизии, бригады и разного рода специализированные части и соединения. Днем и ночью весь аппарат штаба и политотдела корпуса метался по соединениям и частям, проверяя их состояние, укомплектованность, оснащенность и боевую готовность в целом. Времени для подготовки к наступлению на сей раз давалось немного, и нужно было успеть отработать все вопросы взаимодействия в предстоящем сражении.

Разумеется, мы, работники политотдела, стремились прежде всего полнее учесть и проверить состояние партийных и комсомольских организаций, расстановку коммунистов и комсомольцев, состояние идеологической и воспитательной работы и самое главное: кто конкретно из коммунистов и комсомольцев будет возглавлять атаки и штурмовые группы в предстоящем наступлении.

Хотя шел четвертый год войны и многие коммунисты и комсомольцы не раз побывали в боях и сами могли бы поучить искусству воевать, тем не менее много было и новичков, для которых наши беседы являлись большой помощью. Собственно говоря, завязав беседу среди коммунистов, комсомольцев и беспартийных солдат, мы, как правило, привлекали именно таких, имеющих большой опыт бойцов, и они охотно включались в беседу — часто очень удачно, предметно, вступали в разговор, направляемый политработником. Нередко эти бывалые воины рассказывали о таких ситуациях в бою, что мы сами слушали с раскрытым ртом.