Война Поппи
Шрифт:
— Прошло почти два года с тех пор, как вы дезертировали, мистер О'Кифф, — говорит она.
— Похвально. Вы читали мое личное дело, выдавливая, пытаясь сдержать гнев, который, как всегда, кипит за фасадом. Мне не нравится слово «пустыня». Это звучит так, будто я оставил людей, которые полагались на меня, а я этого не делал.
Она вдыхает, не сводя с меня глаз.
— Ну, это моя работа… — Ее пальцы барабанят по столу. — Почему вы покинули свой пост?
— Мой пост был рядом с моим лучшим другом. — Мою грудь сжимает от боли, такой
— Я понимаю, что, должно быть, было тяжело видеть, как умирает лучший друг, но ваша работа была связана с военными, а не с лучшим другом. Опять же, почему вы ушли?
Я фыркаю, изображая ухмылку на лице, наклоняюсь вперед и упираюсь локтями в колени.
— У меня нет преданности к армии. Она не принесла мне ни хрена пользы.
Наблюдаю как она наблюдает за мной.
— Почему вы сдались?
— Были причины.
Улыбаясь, она откидывается на спинку стула.
— Вы хорошо умеете избегать вопросы, не так ли?
— Честно говоря, я делаю это по инерции. Так почему бы вам просто не подписать все, что нужно, чтоб я убрался из этой дерьмовой дыры.
— Всё не так просто, мистер О'Кифф. Вы должны понять, что совершили преступление, и я здесь, чтобы помочь вам, но для этого мне нужно понять психологию того, почему вы ушли, почему сдались.
— Не знаю, почему я ушел. — Пожимаю плечами. — Машина взорвалась, все погибли, кроме меня. Я вышел, начал идти и не останавливался. — До сих пор.
— Вы испытываете проблемы со сном — кошмары, воспоминания?
Я хмурюсь, вспоминая, как проснулся с рукой, прижатой к горлу Поппи. Я киваю.
— Как вы с ними справляетесь?
Я выдавливаю из себя смех.
— Вы мне скажите.
Она кивает. Моя нога продолжает подпрыгивать. Я просто хочу покончить с этим дерьмом и убраться отсюда. Мне не нужно, чтобы она анализировала каждую чертову штуку — вещи, которых не может дать ни одна чертова степень. Она не может мне помочь. Есть только один человек, который может помочь, и я оставил ее, чтобы приехать сюда. Я провожу руками по лицу. Блять.
Она роется в ящике стола и достает оттуда лист бумаги и передает его мне вместе с ручкой.
— Ответьте на эти вопросы согласно чувствам, которые вы испытывали на протяжении последних трех месяцев.
Я не беру его, но бросаю на нее гневный взгляд.
— Брэндон, нужно чтобы вы ответили на эти вопросы и тогда я смогу вам помочь.
Я беру лист бумаги и ручку, просматривая вопросы. Вы чувствуете себя на грани? Вы чувствуете себя никчемным? Вздохнув, я швыряю всё обратно на стол.
— Это пустая трата времени.
— Не так много людей добровольно заходят сюда через два года после того, как они дезертировали, так почему же, если вы не собираетесь сотрудничать, вы здесь?
Я провожу обеими руками по волосам и вздыхаю. Сердце бешено колотится в груди, и я почти не хочу говорить о Поппи,
— Я устал бегать. Надоело скрываться.
— Хорошо. — Она наклоняется над столом и протягивает мне бумагу. — Тогда заполните это. — Она улыбается.
К черту мою жизнь. Я беру гребаную бумагу, ставлю галочку «нет» на каждый из ее гребаных вопросов и толкаю ее обратно через стол.
— Видите, у меня все отлично. — Я подмигиваю.
— Вы умник, мистер О'Кифф, но это ни к чему не приведет. — Она вздыхает… снова. Доктор делает это очень часто.
— Слушайте, я, блять, сдался. Добровольно прошел через чертовы ворота. Чего еще вы хотите от меня?
— Я понимаю это, но, боюсь, вы не понимаете, что, если я не смогу документально подтвердить, по какой причине вы покинули свой пост, вы вполне можете оказаться в тюрьме. В зависимости от того, был ли ты просто парнем, который устал от войны, или каким-то парнем, получившим серьезную психическую травму, наказание, которое военные считают подходящим за дезертирство, варьируется… — Она изогнула бровь. — Очень сильно.
Я кладу ладони на ее стол, сжимая челюсти так сильно, что становится больно.
— При всем уважении, доктор, до тех пор, пока вы не побывали в зоне боевых действий, пока не увидели, как умирает единственный брат, который у вас когда-либо был… Вы не можете мне помочь. Ваши книги даже близко не подходят к сути. Единственный человек, который может мне помочь, находится за этими стенами, так что просто делайте то, вам нужно. Позвольте мне отсидеть свой срок, чтобы я мог вернуться к ней.
— Я делаю то, что должна. — Она снова открывает ящик стола и вытаскивает еще одну из этих проклятых анкет. — Вы сделаете то, что мне нужно, и я позабочусь о том, чтобы вы вернулись к ней как можно скорее.
— Хорошо. — Я просматриваю ее вопросы, отвечая на них почти правдиво, и возвращаю ей лист бумаги.
— Спасибо. На сегодня это все.
Спасибо, блять.
***
Прошло больше недели с тех пор, как я видел Поппи, и в ту секунду, когда увидел ее, мне показалось, что я снова могу нормально дышать.
Она сидит за столиком у окна в комнате для свиданий, смотрит на улицу. Она кусает нижнюю губу и я практически чувствую, как тревога исходит от нее. Она поднимает голову, когда я приближаюсь, ее серые глаза встречаются с моим взглядом, дрожащим от волнения.
— Привет, — говорю я, садясь напротив нее.
— Почему ты не сказал мне? — Ее голос вибрирует, лицо краснеет.
Я беру в руку один из ее сжатых кулачков, распрямляю ее пальцы. Подношу ее руку к своему лицу и касаюсь губами костяшек пальцев. Она отдергивает руку и смотрит на меня.
— Не пытайся очаровать меня, Брэндон. Ответь на гребаный вопрос.
Я прикусываю губу, пытаясь не смеяться, потому что она всегда ругается, когда злится, а с ее гнусавостью звучит еще хуже.
— Разве Финн не объяснил? — спрашиваю я.