Война Поппи

Ловелл Л. П.

На следующее утро у меня болит лицо. Снова прохожу мимо зеркала, даже не взглянув в него. И что мне делать сегодня? Вернуться домой и делать вид, что все в порядке? Уйти от него?

Дело в том, что Брэндон никогда бы не причинил мне вреда намеренно. И, может быть, я прозвучу жалко, но какой человек бросит человека, которого любит, когда он находится в самом мрачном состоянии?

Гостиная пуста, когда я вхожу в нее. На столе, под телефоном, лежит записка:

«Вышла за кофе. Целую. Хоуп.»

Плюхаюсь на диван и хватаю телефон. Один пропущенный

и два сообщения. Оба от Брэндона.

«Я не заслуживаю твоего прощения. Я не могу жить с собой, зная, что причинил тебе боль. Просто знай, что я люблю тебя, всегда.»

Грудь сжимает, каждый удар сердца сильнее предыдущего. И все, что я вижу, это лицо мистера Брайтона. Я чуть не уронила телефон, пытаясь нажать кнопку вызова. Гудки идут и идут, но ответа нет. Адреналин жужжит во мне, мое сердце колотится так сильно, что я буквально вижу его. Я хватаю сумочку и бегу к двери, набирая номер Финна, меня одолевает паника.

— Да?

— Мне нужно поговорить с Брэндоном.

— Его здесь нет.

— Что?

— Он ушел вчера поздно вечером.

Я чувствую, как тяжесть давит меня.

— Почему ты дал ему уйти? — Кричу я в трубку.

— Потому что… — Финн вздыхает: — Он хотел домой…

Я отключаюсь и кладу телефон в карман, сворачиваю за угол и спускаюсь в метро. Я проталкиваюсь сквозь толпу вокруг платформы, как раз в тот момент, когда поезд с визгом останавливается. Люди даже не успевают выйти из вагона, как я пробиваюсь внутрь. Всю дорогу до остановки мой разум прокручивает ужасные сценарии. Я продолжаю говорить себе, что я слишком остро реагирую, что Брэндон никогда бы не сделал что-то подобное — не убил бы себя, — но, в то время как Брэндон не сделал бы такого, это сделала бы его тьма.

Поезд останавливается, и я мчусь прочь, спотыкаясь на пути вверх по лестнице и падаю. Кто-то помогает мне подняться.

— Спасибо, — кричу я через плечо и бегу к нашей квартире.

У входной двери я уже еле дышу и вспотела, мои щеки и легкие горят от холодного воздуха. Поворачиваю ключ и делаю вдох, молясь, чтобы с ним все было в порядке…

Щелкает замок, дверь распахивается, в квартире тихо. Я хочу позвать его, но какая-то часть меня боится тишины, которая может встретить меня. Когда я прохожу через каждую комнату, чувство отчаяния охватывает меня, слезы застилают глаза и скатываются по щекам. Страх настолько всепоглощающий. Я хочу развернуться и уйти, чтобы мне не пришлось столкнуться с этим.

Я распахиваю дверь спальни, мое сердце бешено колотится, а взгляд останавливается на Брэндоне, стоящем рядом с кроватью. Он смотрит на меня, и от облегчения у меня перехватывает дыхание.

— Брэндон, — шепчу я.

У него темные круги под глазами. Он напрягается, когда видит мою щеку. Я знаю, что она опухла и понимаю, что должна стать фиолетовой. Он выглядит таким измученным. — Мне так чертовски жаль, — говорит он, захлебываясь в словах.

Я замечаю спортивную сумку на кровати и груды его сложенной одежды вокруг нее.

— Куда ты идешь? — тихо спрашиваю я.

—

Я ухожу.

— Куда?

Наконец он переводит взгляд на меня, и в его глазах есть дистанция, которая мне не нравится.

— Мы расстаемся, Поппи. Квартира оплачена на ближайшие полгода, и все счета…

— Что… — Я задыхаюсь. — Ты уходишь от меня?

Игнорируя мой вопрос, он продолжает запихивать одежду в сумку. С каждой секундой беспокойство, страх и замешательство поглощаются гневом и обидой. Я сжимаю кулаки, у меня сводит челюсть, щеки пылают.

— Иди к черту, — говорю я, хватая кучу его одежды и швыряя ее через всю комнату. — Ты не можешь так просто сдаться! — Я хватаю еще одну стопку рубашек и бросаю ее, затем сумку. И все это время он просто стоит. — Ты слышал меня, Брэндон? Так просто не сдашься! — И следующее, что я знаю, это то, что я беру обе свои руки и сердито прижимаю их к его груди, но он не двигается с места.

Он наблюдает за мной несколько секунд, прежде чем закрыть пространство между нами, притянув меня к себе. Я борюсь с его хваткой, но его руки прижимают меня к месту. Я чувствую себя такой маленькой и хрупкой рядом с его твердым телом, такой невыносимо разбитой в его объятиях.

— Я ненавижу тебя, — говорю я, прижимаясь к его груди, и слезы, наконец, прорываются сквозь гнев.

— Это правильно, — бормочет он, прижимаясь к моим волосам.

Сжимаю его рубашку. Мысль о том, чтобы отпустить его, приводит меня в ужас. Между нами так много неправильного, океан потерь и горя, гнева и печали, но он мне нужен. Он был нужен мне с тех пор, как мне исполнилось десять лет.

— Пожалуйста. — Не знаю, что еще сказать.

Он нежно обнимает мое лицо ладонями, запрокидывая голову назад, пока наши глаза не встречаются. Между его бровями появляется небольшая морщинка, а глаза лихорадочно ищут мои.

— Я люблю тебя, Поппи, — говорит он.

— Что я сделала?

Он закрывает глаза. Все его лицо выражает страдание.

— Ничего, опоссум. Ты, блять, идеальна. Но я причиню тебе боль, рано или поздно я сделаю это снова. Иногда любовь — это жертвенность.

— Значит, пожертвовать моим сердцем?

— Я же говорил, что уничтожу тебя. — Он касается подушечкой пальца моего синяка. — Я бы все отдал, чтобы этого не случилось.

Он отступает, застегивает сумку и поднимает ее, целуя меня в лоб, уходит, не оглядываясь.

Он думает, что просто уйдет. Сдастся? Все мое тело напрягается, пульс стучит в висках с каждым его шагом.

— Ты самый эгоистичный человек, которого я когда-либо встречала, ты знаешь это? — Я следую за ним в гостиную. — Ты уволился. Всё. Ты ушел из армии, и Коннор, и я. Поздравляю, Брэндон. Просто продолжай убегать от всего, что для тебя что-то значит. Он останавливается на полшага, но не оборачивается.

— И, к твоему сведению, ты уничтожил меня много лет назад, Брэндон.

Наконец он поворачивается ко мне лицом, сжимая кулаки и пристально глядя на меня. — Как ты, блять, можешь хотеть этого, Поппи? — кричит он.